Людвиг фон Мизес. Бюрократия. Запланированный хаос

политика, которую марксисты могут одобрить по отношению к таким странам,

это безусловная поддержка буржуазии, во-первых, в ее стремлении к власти, а

во-вторых, в ее капиталистических начинаниях. В течение долгого времени

марксистская партия может не иметь других задач, кроме как быть подручной

буржуазного либерализма. Только эту миссию последовательный исторический

материализм мог предписать русским марксистам. Им следовало бы тихохонько

ждать, пока капитализм не подготовит страну к приятию социализма.

Но русские марксисты не желали ждать. Они обратились к новой модификации

марксизма, согласно которой нации могут перескакивать через стадии

исторической эволюции. Они закрыли глаза на тот факт, что эта новая

доктрина была не модификацией марксизма, но, скорее, отрицанием всего того,

что еще от него оставалось. Это был нескрываемый возврат к домарксистским и

антимарксистским социалистическим учениям, согласно которым человечество

вольно утвердить социализм в любое время, как только сочтет, что эта

система благоприятней капитализма. Тем самым был практически взорван весь

мистицизм, присущий диалектическому материализму и марксовым непреложным

законам экономической эволюции человечества.

Освободившись от марксистского детерминизма, русские марксисты получили

возможность выбрать наиболее подходящую тактику для построения социализма в

своей стране. Их больше не беспокоили экономические проблемы. Они отбросили

заботу о том, пришло ли время или нет. Перед ними осталась лишь одна задача

-- захватить власть.

Одна группа утверждала, что устойчивый успех возможен только при массовой

поддержке, хотя завоевывать большинство и не обязательно. Другая группа не

одобрила такой длительной процедуры. Они предлагали решить дело смелым

натиском. Малую группу фанатиков нужно организовать как авангард революции.

Строгая дисциплина и безусловное подчинение вождю сделают эту группу

пригодной для внезапной атаки. Они опрокинут царское правительство, а затем

станут править страной традиционными методами царской полиции.

Имена этих двух групп -- меньшевики и большевики -- были даны по

результатам голосования в 1903 году при обсуждении тактических вопросов.

Отношение к тактическим приемам было единственным различием между двумя

группами. Обе они были согласны относительно конечной цели -- социализма.

Обе секты пытались оправдать свои подходы обильным цитированием писаний

Маркса и Энгельса. Это, конечно, марксистский обычай. И каждая секта

находила в этих "священных книгах" высказывания, подтверждающие ее

собственные позиции.

Ленин, глава большевиков, знал своих соотечественников куда лучше, чем его

противники и их вождь Плеханов. [Плеханов Георгий Валентинович (1856--1918)

-- основатель первой марксистской российской группы. Стоявший у истоков

социал-демократии в России, после раскола на большевиков и меньшевиков

(1903 г.) стал одним из лидеров меньшевистского течения. Плеханов не был

политическим вождем меньшевиков, но пользовался у них высоким авторитетом

как теоретик марксизма.] В отличие от Плеханова, он не стал ошибочно

приписывать русским качества западных народов. Он помнил, как дважды

иностранки просто захватывали престол и затем спокойно царили до конца дней

своих. [Имеются в виду Екатерина I и Екатерина II. Жена Петра I, литовка по

происхождению, Марта Скавронская после смерти мужа, не назначившего

преемника престола, была провозглашена гвардейцами императрицей Екатериной

I. Занимала императорский престол с 1725 по 1727 год. Немецкая княжна Софья

Анхальт-Цербстская свергла, опираясь на гвардию, своего мужа Петра III и с

1762 по 1796 год царствовала под именем Екатерины II.] Он хорошо сознавал,

что террористические методы царской тайной полиции весьма успешны, и верил,

что способен существенно улучшить эти методы. Он был безжалостным

диктатором и знал, что у русских не хватит мужества сопротивляться силе.

Подобно Кромвелю, Робеспьеру и Наполеону он был честолюбивым узурпатором и

совершенно не верил в революционный дух большинства населения. [Кромвель

Оливер (1599--1658) -- деятель английской буржуазной революции, командующий

вооруженными силами республиканцев. В 1653 г. установил режим личной

военной диктатуры. Робеспьер Максимилиан (1758--1794) -- деятель Великой

французской революции, руководитель якобинцев. С 1793 г. формально будучи

только членом Комитета общественного спасения, фактически возглавлял

правительство, сосредоточив в своих руках диктаторскую власть. Наполеон

Бонапарт (1769--1821) в 1799 г. произвел государственный переворот, в

результате которого как консул получил всю полноту власти. В 1804 г.

провозглашен императором.] Династия Романовых была обречена из-за

слабоволия незадачливого Николая II. Социалистический законник Керенский

проиграл из-за приверженности принципам парламентаризма. [Керенский

Александр Федорович (1881--1970) -- русский политический деятель, эсер,

адвокат по профессии. После февральской революции, свергнувшей царизм,

вошел во временное правительство как министр юстиции. С июля 1917 г. --

министр-председатель Временного правительства, с сентября -- одновременно и

Верховный главнокомандующий.] Ленин преуспел, потому что никогда не

стремился ни к чему, кроме личной диктатуры. А русские томились по

диктатору -- наследнику Ивана Грозного.

Вовсе не революционное восстание прервало правление Николая II. Оно

испустило дух на полях сражений. С наставшим безвластием Керенский не смог

совладать. Уличные волнения в Санкт-Петербурге смели Керенского. Спустя

недолгое время наступило 18-е брюмера Ленина. [18 брюмера VIII года по

введенному во время Великой французской революции календарю (9 ноября 1799

г.) Наполеон Бонапарт захватил власть во Франции. С тех пор выражение "18

брюмера" стало символом политического переворота.] Несмотря на весь

большевистский террор, в Учредительном собрании, избранном на основе

всеобщего прямого голосования, большевике" было не более 20 процентов. [Л.

Мизес несколько неточен: из 715 избранных депутатов было 175 (24,5%)

большевиков. На заседание Учредительного собрания явилось только 410

депутатов, вследствие чего доля большевиков возросла примерно до 30%.]

Ленин силой оружия разогнал Учредительное собрание. Краткосрочная

"либеральная" интерлюдия закончилась. Из рук неспособных Романовых Россия

перешла под власть настоящих авторитаристов.

Ленину было мало завоевания России. Он был вполне убежден, что ему суждено

принести благодать социализма не только России, но и всем другим народам

Официальное название, которое он выбрал для своего правления, -- Союз

Советских Социалистических Республик -- не содержало никаких намеков на

Россию. Оно было создано, как зародыш мирового правительства.

Предполагалось, что все иностранные товарищи обязаны повиноваться этому

правительству, а вся иностранная буржуазия в случае сопротивления виновна в

измене и подлежит казни. Ленин ни в малейшей степени не сомневался, что все

страны Запада -- на грани великой последней революции. Он со дня на день

ожидал ее.

По мнению Ленина, только одна группа в Европе могла -- хотя без надежды на

победу -- попытаться предотвратить революционный взрыв: развращенные

интеллигенты, захватившие руководство социалистическими партиями. Ленин

издавна ненавидел этих людей за приверженность парламентским процедурам и

за то, что они стояли на пути его диктаторских поползновений. Он ненавидел

их, поскольку только на них взваливал вину за то, что социалистические

партии поддержали военные усилия своих стран. Уже во времена швейцарской

эмиграции, которая закончилась в 1917 году, Ленин начал раскалывать

социалистические партии Европы. Теперь он основал новый. Третий

Интернационал, который им контролировался столь же своевластно, как

большевистская партия. Для этой новой партии Ленин выбрал имя

Коммунистическая партия. Коммунистам предстояло сокрушить социалистические

партии Европы, этих "социал-предателей", и тем самым подготовить

немедленное уничтожение буржуазии и захват власти вооруженными рабочими.

Ленин не делал различия между социализмом и коммунизмом как социальными

системами. Его целью не был коммунизм как противоположность социализма.

Официальное имя страны было Союз Советских Социалистических (не

коммунистических) республик. В этом плане он не собирался менять

традиционную терминологию, в которой оба термины были синонимами. Он назвал

своих последователей, единственных искренних и надежных защитников

революционных принципов ортодоксального марксизма, коммунистами, а их

тактику -- коммунистической, дабы отличить их от "вероломных выкормышей

капиталистических эксплуататоров", продажных лидеров Социал-демократии

вроде Каутского и Альбера Тома. [Каутский Карл (1854--1938) -- немецкий

экономист и философ, ученик Маркса и Энгельса, один из лидеров и теоретиков

германской социал-демократии и II Интернационала. В деле завоевания власти

пролетариатом он выдвигал на передний план мирные методы; Октябрьскую

революцию встретил отрицательно. Тома Альбер (1878--1932) -- французский

историк, один из лидеров французских социалистов. В годы первой мировой

войны стоял на позициях классового мира, входил в состав французского

правительства. Активно выступал против выхода России из войны с Германией

после Февральской революции.] Эти предатели, подчеркивал он, стремились к

сохранению капитализма. Они не были истинными социалистами. Единственными

подлинными марксистами оказались те, кто отверг имя социалистов, ставшее

навеки позорным.

Так возникло различие между коммунистами и социалистами. Те марксисты,

которые не подчинились Московскому диктату, называли себя социал-

демократами, или социалистами. Для них было характерно убеждение, что

наилучшим способом перехода к социализму, -- конечная цель, роднившая их с

коммунистами -- было завоевание поддержки большинства населения. Они

отбросили революционную риторику и обратились к демократическим методам

борьбы за власть. Их не заботила проблема: совместим ли социализм с

демократией. Но ради перехода к социализму они были готовы ограничить себя

демократическими методами.

Коммунисты, напротив, в первые годы Коминтерна были твердыми приверженцами

принципа революции и гражданской войны. Послушные только своему русскому

вождю, они выбрасывали из своих рядов каждого заподозренного в том, что для

него законы страны важнее, чем приказы партии. Кровавые мятежи и заговоры --

такова была их жизнь.

Ленин не мог понять, почему коммунисты потерпели неудачу всюду, кроме

России. Он не ожидал многого от американских рабочих. Коммунисты понимали,

что в США рабочим недоставало революционного духа, поскольку их развратило

благополучие и испортила погоня за деньгами. Но Ленин не сомневался в

классовой сознательности и приверженности революционным идеалам европейских

масс Единственной причиной провала революций были, по его мнению, трусость

и ошибки коммунистических руководителей. Вновь и вновь он менял своих

наместников, но дела лучше не стали.

В демократических странах коммунисты мало-помалу "выродились" в

парламентские партии. Подобно старым социалистическим партиям до 1914 года,

они продолжали ханжески славословить революционные идеалы. Но революционный

дух могущественнее проявляет себя в салонах наследников больших состояний,

чем в скромных домишках рабочих. В англо-саксонских и латиноамериканских

странах социалистические избиратели верили в демократические методы. Здесь

число искренних приверженцев коммунистической революции было очень

небольшим. Большинство тех, кто публично клянется в верности идеалам

коммунизма, почувствовали бы себя крайне неуютно в случае, если бы

революционный взрыв поставил под угрозу их жизнь и собственность. В случае

вторжения русских армий или успешного восстания местных коммунистов, они бы

присоединились к победителям в надежде на то, что верность марксистской

ортодоксии будет вознаграждена. Но сами по себе они не гнались за

революционными лаврами.

Ведь это факт, что за все тридцать лет страстной просоветской агитации ни

одна страна за пределами России не стала коммунистической с согласия

собственных граждан. Восточная Европа стала коммунистической, только когда

дипломаты сговорились обратить эти страны в зону исключительного влияния и

гегемонии России. Крайне маловероятно, что Западная Германия, Франция,

Италия и Испания подпадут коммунизму, если только США и Британия не примут

политику абсолютного дипломатического desinteressement [desinteressement

(франц.) -- незаинтересованность, равнодушие]. В этих и ряде других стран

некоторую силу коммунистическим движениям дает только вера в безудержный

"динамизм" России, контрастный безразличию и апатии англосаксонских стран.

Маркс и марксисты прискорбно ошибались, предполагая, что массы стремятся к

революционному перевороту "буржуазных" основ общества. Воинственные

коммунисты обретаются только среди тех, для кого коммунизм уже сейчас

служит источником средств к жизни и кто ожидает от революции удовлетворения

своих честолюбивых притязаний. Разрушительная возня этих профессиональных

заговорщиков опасна как раз в меру наивности тех, кто просто флиртует с

революционной идеей. Эти заблуждающиеся и запутавшиеся доброжелатели,

которые называют себя "либералами" и которых коммунисты зовут "полезные

простаки", "попутчики", и даже большинство зарегистрированных членов

партии, были бы жутко испуганы, узнав однажды, что их вожди всерьез и

буквально зовут к мятежу, но тогда отвратить беду будет поздно.

В данный момент коммунистические партии Запада опасны, прежде всего, своими

позициями по внешней политике. Отличительной чертой всех современных

компартий является их поддержка агрессивной иностранной политики Советов. В

чем бы им ни приходилось выбирать: между интересами России или собственной

страны, -- они без колебаний предпочитают интересы России. Их принцип:

права или нет, это моя Россия. Они строго выполняют все приказы Москвы.

Когда Россия была союзницей Гитлера, французские коммунисты саботировали

оборонные усилия собственной страны, а коммунисты Америки страстно

противостояли планам поддержки демократии в борьбе против нацистов,

выдвинутым президентом Рузвельтом. Коммунисты всего мира заклеймили тех,

кто защищался от гитлеровского вторжения, как "империалистических

поджигателей войны". Но как только Гитлер напал на Россию,

империалистическая война капиталистов в одну ночь превратилась в

справедливую оборонительную войну. Какую бы страну ни захватывал Сталин,

коммунисты оправдывали эту агрессию необходимостью обороны от "фашизма"

.

В своем слепом обожании всего русского коммунисты Западной Европы и

Соединенных Штатов далеко превзошли худшие выходки шовинистов. Они исходят

восторгом от русской музыки, русских фильмов и предполагаемых достижений

русской науки. Они с упоением говорят об экономических достижениях Советов.

Они приписывают все победы союзников доблести русского оружия. Россия,

утверждают они, спасла мир от фашистской угрозы. Россия -- единственная

свободная страна, в то время как все остальные томятся под диктатом

капиталистов. Только русские счастливы и могут наслаждаться полнотой жизни,

а в капиталистических странах большинство населения страдает от

подавленности и неисполнимости желаний. Как благочестивый мусульманин

стремится совершить путешествие к могиле пророка в Мекку, так коммунисты-

интеллектуалы полагают путешествие к святыням Москвы основным событием

своей жизни.

Однако различное употребление слов "коммунисты" и "социалисты" никак не

влияет на содержание терминов "коммунизма и "социализма" в значении общей

для этих движений конечной цели. Только в 1928 году конгресс Коминтерна в

Москве принял программу, в которой различались коммунизм и социализм (а не

просто коммунисты и социалисты).

Согласно этой новой доктрине в экономической эволюции человечества между

стадиями капитализма и коммунизма возникла третья стадия -- социализм.

Социализм -- это общественная система, основанная на общественной

собственности на средства производства и управлении всеми процессами

производства и распределения со стороны центральных плановых органов. В

этом отношении эта система не отличима от коммунизма. Но она отличается от

коммунизма в том, что еще не достигнуто полное равенство в потреблении.

"Товарищи" все еще получают заработную плату, и ставки заработной платы

различаются согласно экономической значимости труда, как ее определяют

центральные власти ради достижения наивысшей производительности труда. То,

что Сталин назвал социализмом, в целом соответствует марксовой концепции

"начальной стадии" коммунизма. Сталин сохранил название коммунизма только

для того, чтобы Маркс называл "высшей стадией" коммунизма. В том смысле,

как Сталин использовал этот термин, социализм движется к коммунизму, но еще

не является им. Социализм обернется коммунизмом, как только прирост

благосостояния, ожидаемый от действия социалистических методов

производства, поднимет беднейшие слои России до уровня, которым уже сейчас

наслаждаются выдающиеся обладатели важнейших должностей .

Апологетический характер этой новой терминологии очевиден. Сталин счел

необходимым объяснить большинству сограждан, почему их жизнь все еще так

скудна, намного хуже, чем на Западе, и даже беднее, чем жили русские

рабочие во времена царизма. Он хотел оправдать неравенство доходов; то, что

малая группа руководителей наслаждается всеми благами современного

комфорта, что другая группа, -- более многочисленная, чем первая, но менее

обширная, чем средний класс в императорской России, -- живет в "буржуазном"

стиле, тогда как массы, нагие и босые, влачат полуголодную жизнь в

трущобах. Он был просто вынужден прийти к такому идеологическому маневру.

Трудности Сталина были острее потому, что русские коммунисты в начале

своего правления провозгласили, что равенство доходов должно быть

обеспечено с первого мига пролетарской власти. Более того, в

капиталистических странах подкармливаемые Россией компартии использовали

очень действенный демагогический трюк -- возбуждали зависть к группам с

высокими доходами. Основной аргумент коммунистов в доказательство того, что

гитлеровский национал-социализм не настоящий социализм, но, напротив,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10