Понятие государства и права

и подходами к его познанию в постсоветский период то нетрудно заметить, что

важнейшей особенностью тех и других является или категоричное признание или

столь же решительное отрицание классового характера права.

Первые строятся на строго классовых постулатах, на представлении о

государстве и праве как средствах, орудиях руках господствующего класса или

классов. Тогда как вторые, молчаливо отвергая классовость апеллируют к

“общечеловеческим” ценностям и интересам или же к “общим и индивидуальным

интересам населения страны”.

В качестве примеров сугубо классового подхода к определению понятия

права, можно ссылаться на такое, довольно типичное определение в

соответствии с которым право рассматривается как “совокупность

установленных и охраняемых государством норм, выражающих волю

господствующего класса, содержание которой определяется материальными

условиями жизни этого класса” . Или – на определение права как “на систему

нормативно-обязательного регулирования поведения людей, поддерживаемую

государством и выражающую территориально обусловленную волю господствующих

классов (при социализме – волю народа)”.

Одним из примеров внеклассового или надклассового подхода к

определению понятия права может служить его дефиниция, в соответствии с

которой право рассматривается как “система общеобязательных правил

поведения, которые устанавливаются и охраняются государством, выражают

общие и индивидуальные интересы населения страны и выступают

государственным регулятором общественных отношений”.

Разумеется, в сфере права, равно как и в других областях

государственной или общественной жизни, никто не может установить истину в

последней инстанции, а вместе с ней и критерии правильности подходов к

изучению и определению понятия тех или иных явлений, не исключая и самого

права.

Только практика, по общему признанию, может служить критерием истины.

Однако для того, чтобы практика “сказала” свое слово и тому или иному

определению понятия права был вынесен оправ - дательный или обвинительный

“приговор”, потребуется определенное время. Только на основе накопленного

опыта можно будет с уверенностью говорить о преимуществах или недостатках

того или иного подхода к изучению права и его определению.

Это относится ко всем, существующим в мировой государственно-правовой

практике и, естественно, имеющим “право” на свое существование подходам к

рассмотрению права и его определению. В известной мере это касается также

сугубо классовых и внеклассовых дефиниций права.

Оговорка – “в известной мере” здесь необходима для того, чтобы

подчеркнуть то обстоятельство, что имеющийся опыт определения права путем

чрезмерного выпячивания, преувеличения его классовости в советской

литературе и одновременно полного его отрицания или подчеркнутого

игнорирования в западной литературе, свидетельствует, также как и в случае

с государством, о двух крайностях.

Первая из них заключается в абсолютизации роли классовости, в ее

явной переоценке, а вторая – в ее ничем не оправданном игнорирования, в ее

недооценке. Шарахание из одной крайности к другую при определении понятия

права, также как и во всех других случаях, - не лучший способ нахождения

научной истины.

В реальной жизни классы существуют наряду с другими социальными и

политическими общностями людей. В полной мере проявляются и их интересы,

особенно когда классы находятся у власти. В силу этого было весьма

неразумным и опрометчивым в процессе выработки понятия права и определения

его сущности и содержания “не замечать” их существования и

функционирования, полностью игнорировать влияние классов и их интересов на

государственно-правовую жизнь.

Наличие множества определений права, сформулированных под

воздействием ряда жизненных обстоятельств – факторов и отражающих различные

стороны правовой жизни и подходы, несомненно следует рассматривать само по

себе как явление положительное. Оно позволяет взглянуть на право сквозь

призму веков, отразить в себе наиболее важные не только для одной

исторической эпохи, но и для других эпох его стороны и черты, увидев право

не только в статике, но и в динамике. Существование множества определений

права свидетельствует, помимо всего прочего, о глубине, разнообразии и

богатстве государственно-правовой мысли, об огромном разнообразии знаний о

праве, накопленных авторами-теоретиками и практиками за тысячелетия его

исследования.

Однако в таком множестве есть и свои изъяны. Главный из них

заключается в трудностях, порождаемых различными, порой взаимоисключающими

друг друга подходами, отсутствием единого, концентрированного,

целенаправленного процесса познания права и его практического

использования. Диалектика данного процесса, таким образом, состоит в том,

что множественность определений понятия права как положительное явление

выступает в то же время и как отрицательное явление.

Возможно ли успешное преодоление негативных сторон множественности, а

точнее – известной разрозненности или даже противоречивости определений

понятий о праве? В значительной мере “да”. Возможно использование

нескольких путей и попыток решения данной проблемы. Один из таких путей

заключается в том, чтобы на основе сформулированных в разное время частных

определений понятия права выработать пригодное “на все времена” и “на все

случаи жизни”

общее определение понятия права. В отечественной и зарубежной юридической

литературе такие попытки предпринимались и неоднократно. Отмечалось, в

частности, что “общее определение права, если оно правильно сформулировано,

имеет ту несомненную теоретическую и практическую ценность, что оно

ориентирует на главные и решающие признаки, характерные для права вообще и

отличающие право от других смежных, внеправовых общественных явлений”.

Однако тут же, и не без основании, оговаривалось, что в процессе

исследования права и его применения нельзя ограничиться “одним лишь общим

определением понятия права”, поскольку в нем не могут получить “свое

непосредственное отражение” весьма важные для глубокого понимания права и

практики его применения специфические моменты, свойственные тому или иному

историческому типу права”. Специфические особенности, например,

рабовладельческого или феодального типов права вряд ли можно отразить в

общем понятии, которое “вбирало” бы в себя также хотя бы некоторые

специфические особенности современных правовых систем или типов права.

Специфические особенности и черты характеризуют лишь частные

определения понятия права, отражающие, соответственно, специфические

признаки и черты рабовладельческого, феодального или любого иного типа

права. Что же касается общего определения понятия права, то оно может

складываться, исходя из своего названия и назначения, лишь их самых общих

черт особенностей, свойственных всем без исключения типам права.

В силу этого оно неизбежно будет носить слишком общей, чрезмерно

абстрактный, малопригодный для успешного решения теоретических задач и

достижения практических целей, характер. Разработкой такого рода

определений, когда право рассматривается в весьма абстрактном или

одностороннем виде лишь как “институт принуждения поведения человека власти

правил” или как “правила поведения, устанавливаемые и охраняемые

государством”, нередко увлекаются и “грешат” западные юристы.

Отечественные же авторы, предпринимавшие попытки выработки общего

понятия права, в силу объективных и субъективных причин чаще всего

“сбивались” на отдельные специфические черты, касающиеся “воли” того или

иного господствующего класса, рассмотрения права исключительно как

классового регулятора общественных отношений, и т.п. Иллюстрацией

сказанного может служить дефиниция общего понятия права, в соответствии с

которой оно представляется как “государственная воля господствующего

класса, выраженная в совокупности норм, которые охраняются государством как

классовый регулятор общественных отношений”.

Анализ данного, равно как и других, ранее приведенных в качестве

примера, общих понятий права показывав, что они пока довольно далеки от

совершенства. Следовательно, они не могут служить – окончательно не

сформировавшись в единое, полностью удовлетворяющее потребностям

государственно-правовой теории и практики общее понятие – эффективным

средством или путем преодоления негативных последствии множественности,

разрозненности и противоречивости представлении о праве.

Не могут служить достижению этой цели и так называемые “ходячие”, по

выражению известного немецкого теоретика права Иеринга, или “наиболее

распространенные” (Л.Пстражицкий) воззрения на право как на принудительные

нормы, пользующиеся признанием и защитою со стороны государства”, как на

“совокупность действующих в государстве принудительных норм” . Ибо при всей

своей “общепризнанности” и широкой распространенности они отражают лишь

отдельные взгляды и подходы к анализу права и его определению, а не

являются “универсальными” средствами и подходами.

В сложившихся обстоятельствах наиболее эффективным, а, следовательно,

и наиболее приемлемым путем или средством преодоления негативных

последствий множественности и противоречивости определений и подходов к

праву, является выделение и рассмотрение его наиболее важных, свойственных

различным типам права, признаков и черт.

О каких конкретно признаках и чертах идет речь? О многих. Но в первую

очередь о тех, которые позволяют выделить права как регулятор общественных

отношений среди других, неправовых регулятивных средств. Об это мы и

поговорим в дальнейшем.

2. Сущность и социальное назначение права, его признаки

Что такое “истинный закон? ” – вопрошал Цицерон. И тут же отвечал,

соотнося право не только со справедливостью и добром, но с самой природой,

естественным бытием человека, что – это “разумное положение,

соответствующее природе, распространяющееся на всех людей, постоянное,

вечное, которое призывает к исполнению долга...” Право, по Цицерону,

устанавливая те или иные ограничения и запреты, “запрещая, от преступления

отпугивает; однако оно ничего, когда это не нужно, не приказывает честным

людям и не запрещает им и не воздействует на бесчестных, приказывая им что-

либо или запрещая”.

Идеи и основные положения естественного права нашли свое отражение в

конституционном и текущем законодательстве многих современных государств.

Например, в Конституции Украины прямо указывается на то, что “основные

права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения”

(ст. 17, п. 2). Тем самым подчеркивается, что они “не даруются и не

устанавливаются “свыше” каким бы то ни было государственным или иным

органом, а возникают и существуют в силу естественных, ни от кого не

зависящих, причин.

Наряду с названными факторами, оказывающими большое влияние на

формирование представления о сущности и содержании права а также на его

определение, важную род в данном процессе играют и другие факторы. Среди

них следует выделить такие, которые связаны со служебной ролью и социальным

назначением права в жизни общества и государства.

Общепризнанным является тот факт, что в социальном плане право

никогда не бывает абстрактным. Оно всегда выражает и закрепляет волю и

интересы господствующих классов, стоящих у власти социальных слоев, групп,

прослоек. Нет права “вообще”. 0но всегда конкретно и реально.

В чем это проявляется? В первую очередь в том, что право на всех

стадиях его развития освящает и закрепляет имущественное, социальное и иное

неравенство людей. Неравенство рабовладельца и раба, феодала, помещика и

крепостного, работодателе работополучателя. Даже размер наказания за

убийство человека раньше ставился в зависимость от его общественного

положения. Так, по “Украинской Правде” – важнейшему памятнику

древнеукрнаинского права – за убийство княжеского служащего дружинника

следовал штраф (вира) – 80 гривен. За убийство “купчины” – 40 гривен. А за

убийство княжеского холопа – крестьянина следовало вознаграждение его

хозяину в размере пяти гривен.

По “Салической правде” – правовому памятнику салических франков конца

V в. н.э. – за убийство свободного франка был предусмотрен штраф (вергельд)

в 200 денежных единиц – солидов. За убийство полусвободного (мета) – 100

солидов. За убийство зависимого крестьянина (колона) полагался штраф в 63

солида. За убийство раба взыскивалось всего лишь 35 солидов и то в пользу

хозяина.

В то же время “Салическая правда”, выражая волю и защищая интересы

господствующих кругов, предусматривала, что “если кто лишит жизни человека,

состоящего на королевской службе”, то с него взыскивается тройной, по

сравнению с обычным свободным франком, вергельд в сумме 600 солидов.

Явно выраженное или завуалированное неравенство людей прослеживается

и во множестве других, изданных ранее или на последующих этапах развития

человеческого общества актах. Широко известное в марксистской и

немарксистской литературе положение – выдержка из “Манифеста

Коммунистической партии” о том, что право буржуазии “есть лишь возведенная

в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется

материальными условиями жизни вашего класса”, несомненно имеет под собой

реальную основу, по существу адекватно отражает реальную действительность.

Аналогичный вывод можно сделать и в отношении других классовых по

своему характеру положений и государственно-правовых утверждений. Не

подлежит никакому сомнению тот факт (и это подтверждается повседневной

государственно-правовой практикой), что право в любом обществе и

государстве выражает волю и интересы экономически и политически

господствующего при данной системе отношений класса, что обслуживает прежде

всего стоящие у власти классы.

В этом смысле Ленин безусловно был прав, когда отстаивал тезис о том,

что содержащаяся в любом нормативно-правовом акте государственная воля есть

воля господствующего класса. “Воля, если она государственная, – писал он,

–должна быть выражена как закон, установленный властью”. В принципе,

разделяя данный, многократно подтвержденный самой жизнью, тезис, следует в

то же время обратить внимание на определенные изъяны, известную уязвимость

данного положения. Дело заключается в том, что, сводя всю государственную

волю, выражаемую в праве, а вместе с ней и все социальное содержание права

только к классовому содержанию, мы тем самым упускаем из вида сознательно

или непроизвольно, во-первых, все остальные, существующие в обществе,

помимо классовых и наряду с классовыми, многочисленные социальные общности

(группы, слои, трудовые коллективы), их волю и интересы. Во-вторых, не

учитываем того, что у власти в определенные, чаще всего переходные периоды,

от одной, исторически сложившейся системы власти к другой, могут стоять не

классы, а определенные группы (клики, “кланы” и т.п.) людей со своими

взглядами, ценностями и интересами, отражаемыми в праве. И, в-третьих,

упускается из виду тот общеизвестный факт, что в любом обществе наряду с

защитой интересов стоящих у власти классов или слоев, право

самопроизвольно, естественно или вынужденно отражает также интересы всего

общества. В нем неизменно сочетаются групповые интересы с общесоциальными,

национальные, классовые и иные – с общечеловеческими. Степень такого

сочетания и соответствия не везде одинакова. Но она существует, И это

естественно. Ибо право изначально порождается и развивается не как

результат деятельности лишь отдельного класса, нации или группы людей. Оно

является порождением всего общества и результатом естественного развития

всего общества. Право есть величайшая ценность и элемент культуры всего

человечества. В равной мере ото относится как к национальному, так и

международному праву. Убедить в этом позволяют такие, например, имеющие

огромную общечеловеческую значимость акты нашего времени, как Всеобщая

декларация прав человека 10 декабря 1948 года Генеральной Ассамбеей ООН;

Международный пакт о гражданских и политических правах, принятый 16 декабря

1966 года Генеральной Ассамблеей ООН; Декларация о предоставлении

независимости странам и народам, принятая 14 декабря I960 года

Генелониальной Ассамблеей ООН; и другие им подобные акты. В них закреплены

не только высокогуманные, общечеловеческие интересы, но и непреходящие

общечеловеческие ценности.

Такие же или им подробные конституционные принципы, права и свободы,

затрагивающие интересы всех или подавляющего большинства членов общества,

провозглашаются и законодательно закрепляются и во многих странах. Однако

при этом как и прежде открытыми, далеко не однозначными остаются вопросы

типа: Как соотносятся в данном случае общечеловеческие и общенациональные

интересы классовыми интересами? Не “растворяются” ли последние в первых? И,

наконец, действительно ли интересы всего общества, также, как и интересы

отдельных индивидов, различных групп и ассоциации, не совпадающие с

интересами господствующего класса, не только формально провозглашаются, но

Страницы: 1, 2, 3, 4