Византийско-Итальянские отношения 11-13 в.в.
1150 года Конрад III отправляет своего посла в Византию с письмами,
описывающими политическое положение. «Сицилийский тиран подкупил деньгами
Вельфа – «это служило препятствием к исполнению проекта похода в Италию.
Теперь же пришла новая весть, что весь французский народ со своим королем,
по наущению тирана сицилийского, вошел в заговор против нашего
превосходнейшего брата и готовиться поднять оружие. … Мы, во всяком случае,
решились поставить себя и нашу империю за нашего брата и его
безопасность».[14] Сам аббат Вибальд, близкий к Конраду III человек, писал
папе и кардиналу Гвидо, что его государь действительно несколько изменился
под влиянием знакомства с убеждениями греческого общества. Эту мысль он
выразил в выражении, что Конрад III возвратился из Константинополя
«немножко тронутым греческим непослушанием и гордостью». Вибальд был
сторонником не только германо-византийского союза, но и восстановления
отношений между Римом и Византией. Он боролся против политики Рожера II,
понимая что она идет наперекор целям Конрада III. Под влиянием его
сообщений римская курия вступила на путь мирных отношений с императором
Мануилом I. Вместе с тем Евгений III подготавливает обсуждение вопроса о
германском походе на Италию, что было окончательным ударом для коалиции,
имевшей в виду новый крестовый поход и движение на Византию. Обе империи и
в том числе Римский папа приходили к соглашению по сицилийским делам. Но
смерть Конрада III в начале 1152 года совершенно изменила положение дел. А
уже в феврале 1154 года умер Рожер II и вступивший на престол его сын,
боявшийся затруднений из-за германо-византийских переговоров, направил в
Константинополь своих послов, предлагая Мануилу I мир и вознаграждение за
все причиненные недавним опустошением Фив и Коринфа убытки. Но в Византии
не придали серьезного значения этому предложению. По-видимому в 1154 году
Мануил I начал вторжение в Италию, но командир флота Константин Ангел
действовал неосторожно и вскоре оказался в плену у норманнов. Тогда
византийцы попытались поднять против нового норманнского короля Вильгельма
I своих традиционных союзников – германцев. Но приемник Конрада III
Фридрих Барбаросса держался настороженно, опасаясь усиления позиций
византийцев в Италии. Мануил I решает действовать самостоятельно. В Италию
было послано войско под командованием Михаила Палеолога и Иоанна Дуки,
располагавших большими денежными средствами. Им удалось привлечь на свою
сторону некоторых влиятельных феодалов, недовольных Вильгельмом I. Многие
города Южной Италии, в том числе Бари и Трани, в период с 1155 по 1156
сдались после непродолжительной осады и признали вассальную зависимость от
византийского императора. Но смерть Палеолога, затянувшаяся осада Бриндизи,
отход венецианских контингентов, - все это ослабило византийскую армию. В
1156 г. Вильгельму удалось взять в плен Алексея и Иоанна Дуку, а новая
экспедиция под командованием Алексея Аксуха в 1157 г. не принесла успеха.
«Военные неудачи и опустошение казны заставили Мануила искать мира, который
был заключен при содействии папы в 1158г. При этом договор 1158 г.
обуславливал, что Вильгельм будет содействовать василевсу против его врагов
на Западе. Тем самым договор знаменовал изменение политической обстановки в
Италии: Византия и норманны вступали в союз против Фридриха
Барбароссы.»[15]
В период 1155 по 1156 годы Мануил I начинает проводить политику
восстановления единства Церквей (восточной и западной). Приемник Адриана
папа Александр III, который вступил в борьбу с Фридрихом из-за политических
прав над Италией, поддерживал императора Мануила I и поощрял его церковную
политику. В 1168 г. Мануил I и папа решают подробнее рассмотреть вопрос
соединения Церквей и условия снятия схизмы. С этим поручением в Рим был
отправлен севаст Иордан. Главный вопрос заключался в том, что Мануил I
Комнин хотел «соединить свою Церковь с матерью всех Церквей, дабы обе
Церкви были под одним главой, и вместе с тем требовал, чтобы апостольский
престол возвратил ему корону империи. … Это важное предложение было
осуждаемо в папском совете, где и было решено отправить в Константинополь
Убальда, епископа-кардинала Остии, и Иоанна, кардинала ордена святых Павла
и Иоанна, которым предстояло доложить в Константинополе римские воззрения
на этот вопрос.»[16] В конце концов реальная жизнь должна была показать
Мануилу I невозможность осуществления союза с Римским престолом. На Западе
было мало приверженцев соединения Восточной и Западной Церкви, если с этим
союзом неразрывно связывалось усиление влияния Византии в Южной Италии. Но
в планы византийского императора входило не только утвердиться в Южной
Италии, но и послать эмиссаров с денежными суммами в Северную Италию для
завоевания местной знати, поддержать союз ломбардских городов против
германского императора. Так же известно, что Мануил I не щадил средств,
чтобы иметь приверженцев и в Северной Италии, поддерживал денежными
субсидиями восставшие против Фридриха города и, наконец, помог миланцам
снова отстроить их разрушенный город. Кремона, Павия, Анкона и торговые
итальянские республики поддерживались императором Мануилом I с целью иметь
в их лице опору для своих политических планов. «Ему казалось возможным, что
все западные народы составят союз против ромэев – и войдут в одно общее
против них соглашение, а потому он всячески старался заблаговременно
обезопасить себя. Он говаривал, что восточных варваров он может деньгами
склонить к миру, но что касается многочисленных народов западных, то
чрезвычайно их боится.» - так писал Никита Акоминат. В то же время
итальянские торговые республики Пиза, Генуя и Венеция все они имели
немалые торговые привилегии в Константинополе и во всех областях империи,
обладали крупными материальными средствами и в случае нужды могли быть
деятельными проводниками политики императора. Совершенно в особенных
отношениях с империей находилась Венеция. Мануил I не доверял венецианцам и
не мог простить им измены при Корфу и издевательств над ним самим. Получив
привилегии беспошлинной торговли в Византии, Венеция не старалась соблюдать
свои обязанности по отношению к империи и вызывала, поэтому со стороны
последней ряд мер к ослаблению ее прав.
Одновременно с этим византийские дипломаты добиваются упрочнения
норманно-византийского союза – они хлопочут о том, чтобы создать личную
унию обоих государств, и предлагают Вильгельму II, новому королю Сицилии,
стать наследником Мануила I.
Такое активное вмешательство в итальянские дела не могло не обострить
взаимоотношения империи с венецианцами, стремившимися стать твердой ногой
на Балканах, но не желавшими укрепления позиций Византии в Италии. 12 марта
1171 года разразился конфликт, когда по приказу императора по всей
территории Византии были арестованы венецианские купцы и конфискованы их
товары. Действия византийского правительства привели к вооруженному
конфликту. В Италии у Византии были активные союзники, а переворот 12 марта
1171 г. освободил империю от венецианского засилья. И не смотря на то, что
внешняя политика Византии к началу 70-х годов XII в. достигла серьезных
успехов, империя стояла перед внешнеполитической катастрофой. Бесконечные
войны опустошали государственную казну, войска были утомлены беспрерывными
походами, более того сами принципы внешней политики Мануила I вели к
поражению.
Политика Мануила I была двойственной: с одной стороны он продолжал
традиции Алексея I (дипломата и воина) - быстрые рейды, закрепление на
захваченной территории, возведение опорных сооружений позволило Комнинам
постепенно продвигаться вглубь вражеских владений; а с другой – длительные
войны в Италии, унесшие тысячи жизней и дорого обошедшиеся византийской
казне, - все это шло в разрез с действительными интересами империи и не
соответствовало трезвым принципам политики Алексея I. Военной тактике
Мануила I сопутствовала гибкая дипломатия. «По-прежнему императоры не
брезгают сеять рознь между своими врагами, но гораздо чаще прибегают к
иному средству – щедрыми дарами и еще более щедрыми обещаниями завоевывают
они сердца местной знати: в Италии, Сербии, Венгрии, даже среди сельджуков
– повсюду византийцы находят сторонников из местного населения, используя
вражду феодальных клик и социальные противоречия.»[17] В XII в. византийцы
постоянно создают коалиции: то вместе с Конрадом III и венецианцами они
противники сицилийских норманнов и французского короля, то, напротив, в
борьбе против Венеции и Фридриха Барбароссы ищут поддержки Генуи, Милана, а
затем французов и англичан.
Комнины сделали многое, чтобы укрепить Византию. В XII в. империя
стала одним из сильнейших государств Средиземноморья. Ее армия пользовалась
уважением повсеместно, ее флот успешно сражался с норманнским и
венецианским. Мануил I все чаще строил реальную политику на принципах
универсализма. В то время как Европа стояла на пороге рождения национальных
государств. Политика Мануила I, мечтавшего о единой империи, единой Церкви
и едином монархе, была столь же чуждой реальности, как и политика его
соперника – Фридриха Барбароссы.
После смерти Мануила I Комнина новые правители (малолетний Алексей II
и регентша Мария Антиохская) расхищали казну, открыто покровительствовали
итальянцам. Столица кипела от негодования. «В 1182 году восставший народ
обратил в руины богатые итальянские кварталы Константинополя.
Воспользовавшись народным восстанием, власть захватил представитель боковой
линии Комнинов – Андроник I Комнин (1183-1185)».[18]
|ГЛАВА 3. |ПАДЕНИЕ ВИЗАНТИЙСКОЙ ИМПЕРИИ |
ЧАСТЬ 1. Подготовка к IV крестовому походу
Особое место в истории крестоносного движения занимает четвертый
крестовый поход. Он примечателен в ряду остальных – предшествовавших ему и
последовавших за ним – тем, что его история с исключительной ясностью
обнаружила настоящие цели организаторов и рядовых участников крестовых
походов вообще. Именно в четвертом крестовом походе, завершившимся
разгромом Византии и образованием Латинской империи, чрезвычайно ярко
проявились грабительские устремления феодалов и католической Церкви, т. е.
как раз те устремления, которые и составляли главную пружину всего
крестового движения – от начала до конца.
Крестоносцы, отправившиеся в 1202 году в поход против мусульманского
Египта для освобождения главной христианской святыни – Иерусалима, вместо
этого, спустя два года, захватили столицу Византийской империи –
Константинополь.
Подготовка к четвертому крестовому походу началась в конце ХII века.
Инициатором был римский папа Иннокентий III (1198 – 1216). «Как в
предыдущих походах лица, занимавшие папский престол, ревностнее всех
старались об осуществлении этой идеи, так точно и теперь Иннокентий III,
лишь только он был выбран главою церкви, стал лелеять замысел об
освобождении Гроба Господня. Все, без исключения, источники согласны в том,
что именно Иннокентий III был главным организатором войны за Св.
Дело».[19] Доказательством служит личная его переписка. Большое количество
писем в период с 1198 по 1204 года посвящены именно этому делу. Иннокентий
поставил главной своей целью установление политического верховенства
римской курии над всем феодальным миром Запада и Востока. Важнейшим
средством для осуществления этих грандиозных планов должен был стать
четвертый крестовый поход. В посланиях, направленных во Францию, Германию,
Англию, Италию, Венгрию и др. страны (сентябрь 1198 года), он призывал
«всех верных» выступить на защиту «святой земли» и потребовал, чтобы
графы, бороны и города к марту 1199 года снарядили военные отряды для
похода.
«…Иннокентий III сам подал пример воодушевления крестоносной идеи: он
снарядил на собственный счет корабль, снабдил его экипажем и припасами,
пожертвовал десятую часть доходов Римского престола на крестовый
поход…»[20]
Одновременно были приняты практические меры по организации четвертого
крестового похода. На монастыри и церкви была возложена обязанность
доставить средства на проведение « священной войны » в размере 1/40 их
имущества и доходов. Полученные таким путем суммы текли в папскую казну
(обычно их собирали монахи, рассылавшиеся во все страны) якобы на расходы
по содержанию крестоносных ополчений; на самом деле огромные средства,
попадавшие в Рим, зачастую использовались совсем для иных целей. Крестовые
походы и в этом отношении служили для католической церкви источником
солидных доходов.
Чтобы рассеять недоверие к целям курии, Иннокентий III обязался
пожертвовать 1/10 своих доходов на «священное дело» и даже снарядил на
свои средства одну галеру в помощь восточным «братьям – христианам».
Папские энциклики и письма были направлены во все концы Европы. Он
убеждал обоих заклятых врагов – французского и английского королей не
губить народ вечными распрями, не истощать своих сил в братоубийственной
войне, а направить их на Святое дело, загладив тем самым свои тяжкие и
многочисленные грехи. Венгерского короля Иннокентий III брал под свое
покровительство, обещая ему заботится о его землях во время его
отсутствия, но и заодно торопил его с отъездом, грозя отлучением от церкви
за неисполнения обета. Письма папы доходили и до суровых князей далекой
Германии и до жителей Сицилии, и в богатые итальянские республики. Но и
соединение сил всего Запада Иннокентию III казалось слишком малым для
борьбы с могущественными сарацинами, поэтому к этому предприятию он
привлекал и Восток. «В планы распространения владычества римской Церкви на
Восток, которые лелеял Иннокентий III, разумеется, входила и Византия,
которую … римские понтифики давно имели намерение включить в орбиту
непосредственного влияния римской курии. Иннокентий III добивался от
Византии не только согласия на участие в крестовом походе (хотя он,
безусловно, стремился использовать материальные и военные ресурсы Византии
в целях установления верховенства курии на Востоке): папа поднял перед
византийским императором вопрос о церковной унии, конечно, на условиях
полного подчинения греческой Церкви римской. Воссоединение Церквей – это
была старая «формула» римских первосвященников, за которой скрывались
корыстные намерения жадных наместников св. Петра: присвоение богатств и
доходов греческой Церкви».[21]
Особого внимания заслуживает следующее обстоятельство: в своем
послании к Алексею III Иннокентий III не ограничился «отеческими»
увещаниями и ссылками на Евангелий. В его обращении содержалась скрытая
угроза: папа намекнул на то, что в случае отклонения Константинополем
требований апостольского престола против Византии, возможно, выступят
определенные силы Запада. Что именно папа имел в виду – это выяснится в
дальнейшем. Это еще одно основание думать, что уже при начале организации
четвертого крестового похода Иннокентий III тайно вынашивал (вероятно,
лишь в самой общей форме) план направить против Византии силы феодалов
Запада. Тем самым четвертый крестовый поход, затевавшийся Иннокентием III,
открывал большие возможности для реализации папских планов утверждения
католицизма на Восток, и прежде всего в Византии.
Но дипломатическая игра Иннокентия III увещания и угрозы – не возымела
действия: как в 1198 году, так и в 1199 году. Константинополь отклонил
требования «апостольского престола». Такая позиция Византии еще больше
разжигала аппетиты курии.
Цвет французского и фламандского рыцарства, во главе которого
стоял Теобальд Шампанский, Людовик Блуасский, Балдуин Фландрский, Симон
Монфорский, многочисленные толпы англичан, немцев и сицилийцев, сам король
венгерский приняли крест.
Силы собрались большие, поэтому надо было обсудить, куда и каким
образом их направить. И вот, на протяжении почти всего 1200 года во Франции
на больших собраниях баронов идут постоянные дискуссии о том «как лучше
помочь Святой Земле». Тогда же из Компьена были направлены послы (по 2
уполномоченных от каждого князя) в Венецию для ведения переговоров
относительно морской переправы крестоносного воинства. В результате
переговоров с венецианским дожем Энрико Дандоло в начале апреля 1201 года
был подписан договор об условиях на которых Венеция соглашалась
предоставить крестоносцам корабли.
Можно сказать, что вторая причина, обусловившая поворот событий
четвертого крестового похода, коренилась в глубоких экономических
противоречиях между Венецией и другими северо-итальянскими городами – Пизой
и Генуей, а также Византией. Эти противоречия порождались и определялись
главным образом столкновением их торговых интересов в Восточном
Средиземноморье. С конца XI века Венеция играла первенствующую роль в
левантийской торговле. Венецианская феодально – купеческая олигархия,
опиравшаяся на экономическое и военно – морское могущество республики
святого Марка, давно уже пользовалась широкими привилегиями в Византийской
империи.
Все более слабевшему Византийскому государству поневоле приходилось
идти на уступки Венеции. Ее морской флот был серьезной силой, которая не
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
|