Искусство Москвы 17 века

войны собор был превращен в руины. Сейчас этот храм почти полностью

восстановлен.

Дошедшие до нас памятники деревянного зодчества в большинстве

относятся к ХУ1-ХУШ векам. В 1667-1668 годах Семен Петров и Иван Михайлов

возвели, по словам современников, «восьмое чудо света» - Дворец царя

Алексея Михайловича - великолепный образец деревянного хоромного

строительства. Здесь были хоромы царя и царицы, царевича и царевен,

служебные помещения и каменная церковь. Всюду яркая раскраска, золоченая

резьба, детали древнерусских деревянных украшений. В 1681 году дворец

частично перестраивался Саввой Дементьевым. Через сто лет после создания

«восьмое чудо света» было разобрано для реконструкции и вовсе пропало. О

красоте этого сказочного дворца остается судить лишь по рисункам.

Жесткая регламентация в области культовой архитектуры, проводимая

Никоном, способствовала художественным поискам зодчих в возведении зданий

иного, гражданского предназначения. И как результат поиска - строительство

в 1679 году Печатного, а в 1696 году Монетного дворов архитекторами Т.

Шарутиным и И. Невериным. Михаил Чоглоков в 1692-1701 годах возводит

Сухареву башню. Несомненно, во второй половине семнадцатого столетия Москва

явно преображалась и хорошела. Секретарь антиохийского патриарха Макария

Павел Алеппский, побывавший в ту пору в Москве, так описывает здания

русской столицы: «... мы дивились на их красоту, украшение, прочность,

архитектуру, изящество, множество икон и колонн с резьбой, кои по сторонам

окон, на высоту этажей, как будто они крепости, на их огромные башни, на

обильную раскраску разноцветными красками снаружи и внутри...».

Для зодчества характерно то, что при увеличении числа кирпичных

зданий (причем не только церковных, но и жилых и торгово-промышленных)

основным строительным материалом оставалось дерево.

Выдающимся памятником деревянного творчества стал

Царский дворец в Коломенском, разобранный во второй половине XVIII в.

В деревянном культовом творчестве преобладали шатровые храмы, но получили

распространение и ярусные церкви, отличающиеся размещением на четверике

нескольких последовательно уменьшающихся восьмериков (Вознесенская церковь

1653 г. в Торжке).

Архитектура приобрела общероссийский характер: обмирщение, сближение

культового стиля с гражданским, украшение зданий, новые виды строительного

материала (многоцветные изразцы, фигурный кирпич, белокаменные детали).

Никон после вступления в 1652 г. на патриаршество запретил строительство

шатровых храмов, желая вернуться к суровой монументальности прошлых веков,

взяв за образец Успенский собор в Кремле.

Но ему не удалось полностью возродить традиции XVI в. и устоять перед

новыми влияниями в кирпичной храмовой архитектуре (огромные оконные проемы

и многоцветные изразцы). К выразительным элементам храмового творчества

второй половины XVII в. относятся многоярусные колокольни, например,

шестиярусная башня Новодевичьего монастыря в Москве.

2. 1. Церковь Покрова в Рубцове

Церковь Покрова построена в середине 1620-х годов. Это была первая

крупная храмовая постройка Романовых, возведение которой приблизительно

совпало по времени с первыми серьезными работами по обустройству их

резиденции в Кремле, связанными с деятельностью представителей европейской

традиции, английских мастеров Христофора Галовея и Джона Талера.

Архитектура церкви Покрова, напротив, целиком принадлежит русскому

контексту и тесно связана с принципами построения художественной формы,

сложившимися в конце XVI в., в "годуновский" период.[5]

Победа 1618 года над Владиславом и Сагайдачным, отмеченная

строительством церкви, в 1620-е гг. воспринималось как важнейшая веха,

означавшая конец Смутного времени. Романовы имели основания праздновать

победу над Владиславом и как общегосударственную (конец Смуты), и как

родовую, романовскую (возвращение Филарета Никитича из польского плена и

временное устранение соперника Михаила Федоровича - королевича Владислава).

Это объясняет появление первого репрезентативного памятного храма в царской

усадьбе, которая ко времени избрания Михаила Федоровича на царство была его

единственной наследной родовой вотчиной в московском уезде.

Храм принадлежат к типу бесстолпных церквей с крещатым сводом,

снаружи отраженном в пирамидальной "горке кокошников", который возник и

получил определенное распространение в последней четверти XVI в, в

"годуновский" период. Таких храмов известно немного - это придел Василия

Блаженного собора Покрова на Рву, старый собор Донского монастыря,

надвратная церковь Происхождения Древ Симонова монастыря и церковь Троицы в

Хорошеве. Вероятно, что к их числу принадлежала также церковь Николы

Явленного у Арбатских ворот, данными об устройстве внутреннего пространства

которой мы не располагаем; однако, судя по известным изображениям ее

внешнего вида, этот храм вероятнее всего должен был быть бесстолпным. Итак,

помимо церкви Покрова в Рубцове нам известно только пять бесстолпных храмов

с крещатым сводом и "горкой кокошников". Все они были построены между 1588

и 1600 гг. Первые четыре из названных храмов относятся к еще более краткому

периоду 1588 и 1598 гг. Идентичность их размеров, конструкции сводов и

некоторых приемов декоративного убранства позволяет объединить эти

памятники в компактную группу, связанную, в первую очередь, единством

конструктивного приема, состоящего в использовании ступенчатых распалубок

крещатого свода, позволяющих повысить его щелыгу. Все храмы связаны с

государственным заказом, и возможно, их сходство было следствием

сознательного повторения образца (придела Василия Блаженного).[6]

Итак, в конце XVI в. в архитектуре Москвы и Московского уезда

возникла группа бесстолпных храмов, перекрытых крещатым сводом со

ступенчатыми распалубками, и увенчанных пирамидальной "горкой кокошников".

С этими памятниками связаны наиболее смелые поиски конструктивного и

объемного решения бесстолпных храмов в конце XVI в. В XVII в. описанный тип

бесстолпного храма не получил развития, будучи вытеснен более простым

сомкнутым четырехлотковым сводом. Единственным примером его использования

вне рамок "годуновского периода" является церковь Покрова в Рубцове.

Ее сходство с перечисленными церквями хорошо заметно при первом же

рассмотрении: церковь увенчана "горкой кокошников" из трех поставленных

один над другим рядов, по три кокошника в каждом. Квадратный четверик

перекрыт крещатым сводом, к нему примыкает трехапсидный алтарь.

[pic]

Отметим основные черты, отличающие церковь Покрова: это приземистость

объемов, крупный размер четверика (внутренние размеры 9*9 м) и постановка

на высоком подклете. Кроме того, в церкви Покрова заметно искажение

пропорций - тяжелый объем основания контрастирует с маленькой венчающей

главкой, а "горка кокошников" вместо вертикальных треугольных имеет

приплюснутые одутловатые очертания. Соответственно происходит

перераспределение акцентов как в интерьере, так и в объемно-

пространственном построении храма.

Одно из важных и наиболее заметных отличий церкви Покрова заключено в

лапидарной трактовке ее фасадов, где используется самый простой набор

элементов, основанный почти исключительно на возможностях кирпичной кладки

(в отличие от изысканных "итальянизирующих" деталей Хорошевского храма).

Законченная композиция, в которой угадывается ее образец - декор

годуновских храмов конца XVI в. - достигается при помощи компоновки

простейших элементов, которые, кроме того, выглядят слишком вялыми в

сравнении с массивным объемом церкви.

Несоответствие декора масштабам здания еще раз убеждает нас в том,

что архитектура церкви Покрова была результатом намеренного воспроизведения

образца конца XVI века силами зодчих 1620-х годов. В зодчестве этого

времени, можно найти аналогии не только пропорциональному строю церкви

Покрова, но, и в еще большей мере - характерным особенностям ее

декоративного убранства. Такой близкой аналогией может послужить

архитектура уже упоминавшейся церкви Николы Надеина в Ярославле. На фасадах

этого храма использованы те же простые трехуступчатые карнизы и архивольты,

что и в церкви Покрова; эти элементы в церкви Николы трактованы так же

вяло, они так же инертны по отношению к плоскости стены, как и в церкви

Покрова. Противоречие между тяжелыми крупным объемом четверика и вялой

непластичной декорацией одинаково характерно для ярославского и московского

храма 1620-х годов. Сходство между ними может подтвердить и одинаковая

трактовка элементов "катушечного" пояса. Кроме того, в обоих храмах

излишняя массивность объемов при рассмотрении извне искупается

пространственностью интерьера.

Церковь Покрова в Рубцове - первый каменный обетный храм новой

династии, строительство которого в родовой вотчине имело репрезентативное

значение и было связано с идеей утверждения Романовых на троне, был

построен по образцу годуновской церкви Троицы в Хорошеве мастерами артели

во многом схожей по характеру используемых приемов с артелью, работавшей в

Ярославле в начале 1620 - х годов.

Влияние образца - церкви Троицы - прослеживается в композиции

симметричного двухпридельного плана, использовании крещатого свода со

ступенчатыми распалубками, карнизом на уровне пяты свода и (возможно)

машикулями, завершении четверика "горкой кокошников" с трехчастным

антаблементом в его основании, а также в применении фриза консолей в

карнизе барабана и килевидных кокошников заостренного рисунка в его

основании.

Характерные черты архитектуры 1620- х гг. проявляются в искажении

пропорций, лапидарности декоративных элементов, что определяет излишнюю

массивность и некоторую огрубленность архитектуры церкви Покрова.

Требования заказчика, возможно, проявились в крупных размерах церкви,

постановке ее на подклет и использовании двухярусной крытой галереи.

Если предположение о строительстве церкви Покрова в Рубцове по

образцу церкви Троицы верно, то к ее архитектуру следует рассматривать как

результат уникального сочетания условий заказа и обстоятельств

строительства. Рубцовский храм - единственный известный нам пример церкви

первой трети XVII в., построенной по конкретному образцу конца XVI века,

особенности архитектуры которого поэтому позволяют нам наглядно судить о

том, насколько перерыв в строительстве, вызванный Смутным временем, повлиял

на развитие архитектуры.

Проведенное сравнение не позволяет говорить о значительном забвении

годуновской архитектуры. Напротив, ее приемы и принципы были сохранены, что

позволило добиться достаточно точного повторения не только внешних форм

образца, но и деталей интерьера и конструкции свода. Архитектура церкви

Покрова в Рубцове, связанная с годуновским образцом, сыграла роль одной из

"связующих нитей" между традицией конца XVI в. и зодчеством Романовского

времени.[7]

Однако в 1620-е гг. были потеряны равновесие пропорционального строя

годуновских бесстолпных храмов и цельность системы декора, ориентированной

на итальянские постройки Кремля. Архитектура церкви Покрова демонстрирует

нам утрату актуальности крещатого свода со ступенчатыми распалубками, т.к.

в рубцовском храме не повторена важнейшая черта этой конструкции - ее

вертикализм, а также - исчезновение интереса к "итальянизирующим" элементам

(или утрату способности к их воспроизведению).

Часть 3. Тенденции развития живописи в XVII веке

В живописи того времени все более расширяется тематика, увеличивается

удельный вес светских (исторических) сюжетов, в качестве «образцов»

используются западноевропейские гравюры.

Начало XVII века ознаменовано господством в живописи двух

художественных направлений, унаследованных от предшествующей эпохи.

Названия этих направлений связаны с именами заказчиков и с их

художественными пристрастиями.

Годуновская школа ориентировалась на традиции прошлого, на рублевско-

дионисиевскую школу. Здесь палитра икон и фресок плотная, сдержанная.

Рисунок дробный, композиция перегруженная.

Строгановская школа - это искусство иконной миниатюры с тщательным

мелким письмом, изощренным рисунком, полихромным колоритом с серебром и

даже золотом.

Элементы из Строгановской школы иконописи получили развитие в

творчестве царских изографов Оружейной палаты, главой которых был Симон

Ушаков (1626-1686). В 1667 году в «Слове к люботщателям иконного писания»

он изложил такие задачи живописи, которые, по существу, вели к разрыву с

иконописной традицией, принесенной из Византии вместе с христианством. Одно

из новшеств - светотени, другое - пространственность, перспектива в отличие

от икон более ранних, где тени допускались лишь под ногами парящих над

землею божеств.

В живописи XVII века проявились черты, которые станут присущи

творчеству будущего. Ярче всего это проявилось в искусстве «парсуны» -

изображении реального исторического лица, то есть портрета. Первые парсуны

появляются еще в конце XVI - начале XVII века, но особенно большое

распространение парсунное письмо получило во второй половине семнадцатого

столетия. Писание парсун и обучение этому русских художников вменялось в

обязанность иностранным художникам, приглашенным в Россию. Парсуны пишут на

холсте маслом в западной манере и технике и на доске, что более привычно

для русских мастеров. Парсуны писали и известный нам Симон Ушаков и менее

известные Федор Юрьев, Иван Безмин и другие. «Парсунное письмо» - первый

чисто светский жанр в русской живописи. Иван Максимов и Дмитрий Львов,

писавшие парсуны, были также и мастерами книжной миниатюры. «Евангелие»

1678 года содержит 1200 прекрасных миниатюр, выполненных этими мастерами.

Школа Оружейной палаты стягивала к себе самые одаренные

художественные силы со всей России. Здесь трудился Гурий Никитин -

вероятно, самый выдающийся стенописец XVII века.

Фресковая живопись в этом столетии переживает последний взлет. Артели

фрескистов насчитывают уже по 50-100 человек с узкой специализацией

каждого. В 1635 году возобновляется стенопись в Троице-Сергиевом монастыре,

а в 40-х - 50-х годах один за другим расписываются храмы Московского

Кремля. Характерной чертой фресковой живописи второй" половины XVII века

стал «бытовизм» - интерес к человеку, к его повседневной жизни. Гурий

Никитин и Сила Савин с артелью в 1681 году расписывают в Ярославле церковь

Ильи Пророка. «Жатва» - фрагмент фрески, где изображены настоящая жанровая

сцена и впервые - русский пейзаж.[8]

С середины XVII века влияния барочной культуры Западной Европы

(которая была уже культурой Нового времени) становятся все более

очевидными.

С присоединением Украины (1654) и части белорусских земель становятся

более активными культурные связи с этими землями, испытавшими сильное

влияние католической барочной культуры. Белорусские мастера были авторами

резных иконостасов и изразцового декора второй половины века.

Во фресковой росписи храмовых интерьеров, которая в XVII веке

сочетается с темперной прорисовкой, активно используются барочные

композиционные схемы, заимствуемые из европейских гравюр (особенно

популярна была "Библия Пискатора").

Возникают новые тенденции в живописи, представленные творчеством

кремлевских мастеров Оружейной палаты Симона Ушакова, Федора Зубова, Иосифа

Владимирова. Для их живописи характерно использование приемов, близких к

нехарактерной для иконописи светотеневой моделировке. Новым явлением стало

написание трактатов о живописи (С. Ушаков, И. Владимиров).

3.1. Творчество Симона Ушакова

Одной из центральных фигур в искусстве XVII века был Симон Ушаков

(1626—1686). Значение этого мастера не ограничивается созданными им

многочисленными произведениями, в которых он стремился преодолеть

художественную догму и добиться правдивого изображения — «как в жизни

бывает». Свидетельством передовых взглядов Ушакова является написанное им,

очевидно, в 60-х годах «Слово к любителю иконного писания». В этом трактате

Ушаков высоко ставит назначение художника, способного создавать образы

«всех умных тварей и вещей... с различным совершенством создавать эти

образы и посредством различных художеств делать замысленное легко видимым».

Выше всех «существующих на земле художеств» Ушаков считает живопись,

которая «потому все прочие виды превосходит, что деликатнее и живее

изображает представляемый предмет, яснее передавая все его качества...».

Ушаков уподобляет живопись зеркалу, отражающему жизнь и все предметы.

«Слово к любителю иконного писания» было посвящено Ушаковым Иосифу

Владимировичу, московскому живописцу, уроженцу Ярославля,

пользовавшемуся в 40—60-х годах значительной известностью.

Иосиф Владимиров — автор более раннего трактата об иконописании, в

котором он, хотя и не столь определенно, как Ушаков, также заявлял

себя: сторонником новшеств и требовал большей жизненности в искусстве.[9]

Ушаков — художник, ученый, богослов, педагог— был человеком новой

Страницы: 1, 2, 3, 4