Дипломная работа: Курдская проблема в Турецкой Республике (80–90-е гг. ХХ века)
Государство
пыталось вмешиваться в размещение производительных сил, стремясь максимально
использовать природные людские ресурсы этого края. Вместе с тем оно надеялось
уменьшить разницу в уровне социально-экономического развития между западом и
востоком страны. Все турецкие пятилетние планы фиксировали особое внимание на
необходимости первоочередного подъема хозяйства отсталых районов, в частности
восточных и юго-восточных вилайетов. Правительство Тургута Озала, пришедшее к
власти в 1983 г., в свое время приняло специальную программу развития
Юго-Восточной Анатолии (ГАП)[23].
Проектом ГАП предусматривалось создание в восточных провинциях 3,5 млн. рабочих
мест, в том числе около 2 млн. - для крестьян и фермеров, строительство
аэродромов, современных дорог, введение в 1994 году крупнейшего в этом регионе
подземного водовода[24].
Эта программа так же предусматривала строительство 15 плотин и 18 ГЭС, что, по
мнению правительства, позволило бы удвоить производство электроэнергии и
оросить 1,8 млн. га[25].
Вместе
с тем к тому времени на Восточную Турцию приходилось не более 10% всех
инвестиций в стране. Здесь особо следует сказать о турецком частном капитале,
который, несмотря на всевозможные поощрительные меры, неохотно шел на освоение
Турецкого Курдистана, что объяснялось во многом политической нестабильностью в
нем. В свою очередь представители курдской буржуазии предпочитали вкладывать свои
капиталы в западные районы страны.
Турецкие
власти пытались привлечь и иностранный капитал для развития юго-восточных
провинций Турции. Так, в мае 1986 г. ВНСТ приняло законопроект, который
предоставлял право иностранным компаниям приобретать земли в стране[26]. Однако все
это не могло радикально изменить социально-экономическую ситуацию в Турецком
Курдистане, который оставался наиболее отсталым регионом, а курдское население
наименее обеспеченным материальными и духовными благами.
1.2
Турецкая конституция 1982 года о правах национальных меньшинств. Эволюция правового положения
курдов в Турции
За
весь республиканский период в Турции не было принято ни одного специального
закона, который признавал бы национальные права курдов. Конституция, принятая в
результате референдума 7 ноября 1982 г., игнорировала чаяния курдского народа,
не признавала за ним никаких прав. Более того, она являлась законодательным
выражением ассимиляторской политики турецких правящих кругов в целом по
отношению к национальным меньшинствам Турции. Формально основной закон
провозглашал равенство всех граждан, однако знакомство с его статьями
показывает, что даже такого равенства нет, что она пропитана крайним
национализмом. Так, например, в статье 42 говорится: «Никакой язык, кроме
турецкого, не должен преподаваться в качестве родного языка турецким гражданам
в любых образовательных учебных учреждениях»[27].
Статьи
37-44 Конституции посвящены защите прав немусульманских меньшинств[28]. Но курды не
попадают под защиту этих статей. Более того, все принятые мероприятия,
относящиеся в той или иной мере к этой проблеме, были направлены главным
образом на насильственную ассимиляцию курдского населения. Как отмечает
французский исследователь С. Эдмундз сегодня курдам «запрещают иметь свои школы,
учиться на родном языке, выпускать книги, газеты и журналы, создавать очаги
культуры, организовывать радио- и телепередачи, создавать национальные
общественные и политические организации, делать все то, что напоминало бы о
курдском происхождении»[29].
Ущемляют
права курдов и другие статьи Основного закона. В Конституции 1982г. отмечалось,
что «турецкое государство - территориально и национально - независимое целое».
Турецкая Конституция игнорирует существование курдского народа. Например, в
статье 54 говорится, что «каждый, кто связан с турецким государством узами
гражданства - турок». В результате десятки курдских патриотов были казнены без
суда и следствия по законам чрезвычайного положения, по сей день, в тюрьмах
томятся сотни представителей курдской интеллигенции по обвинению в терроризме и
сепаратизме.
В
90-ые гг. турецкие правящие круги, желавшие полностью включиться в общеевропейские
процессы, под давлением внутренних и внешних факторов были вынуждены принять
шаги по демократизации общественно-политической жизни стране. Так, турецкий
парламент в ночь с 11 на 12 апреля 1991г., принял представленный правительством
законопроект, который снимал запрет на использование курдского языка. Правда,
как и прежде, запрещал обучать на курдском языке в школах, не разрешалось
издавать на нем газеты и книги, вести передачи на радио и телевидении,
говорить, делать заявления на политических и общественных собраниях. Закон, по
существу, разрешал лишь говорить по-курдски у себя дома и во дворе. Был принят
также Закон № 3713 «О борьбе с терроризмом»[30],
который своей отдельной статьёй отменял статьи 140, 141, 142 и 163 уголовного
кодекса[31].
Статья
141 была направлена конкретно против тех лиц и организаций, кто «путём насилия»
стремился «ликвидировать какой-либо социальный слой»; «установить власть одного
социального слоя над другими»; «ликвидировать существующий в стране
экономический или общественный строй». Речь шла также и о намерении «установить
личную либо групповую власть, противоречащую республиканским и демократическим
принципам». В зависимости от степени участия в заговоре обвиняемые
приговаривались к тюремному заключению на срок от 8 до 15 лет. Для
заговорщиков, занимавших государственные посты, устанавливалась смертная казнь.
Дополняющая её статья 142 определяло уголовное наказание за пропаганду
действий, перечисленных в статье 141. Статья 163 УК была специально посвящена
пресечению деятельности лиц и организаций, использующих религию вкачестве
инструмента подрывной деятельности против государства[32].
Следует
отметить, что по этим статьям турецкого уголовного кодекса было осуждено 100
тыс. человек, в отношении более 70 тыс. человек, с 12 сентября 1980 г. по
февраль 1991 г. были возбуждены уголовные дела. В соответствии с новым законом
предполагалось освободить из тюрем более 43 тыс. человек[33].
Далее,
желая добиться ратификации Европейским парламентом турецко-европейского
таможенного союза, турецкие власти 26 июля 1995 г. внесли поправки в 17 из 177
статей Конституции. В результате этих поправок Турция стала более
демократичной, однако многие статьи этой Конституции, вызывавшие протесты
мировой общественности, равно как и репрессивные статьи турецкого уголовного
кодекса и антитеррористического закона, сохраняли силу[34].
Так,
осталось неизменным положение, содержащееся в преамбуле Конституции и, по
существу, отвергающее право курдского народа на свое существование. В ней, в
частности говориться, что, суверенитет полностью и безусловно принадлежит
турецкой нации и что не должны допускаться высказывания и заявления,
противоречащие турецким национальным интересам, турецкой истории и моральным
ценностям, а также принципам национализма и в целом учению Ататюрка. Во второй
статье Конституции Турецкая Республика прямо называется государством,
опирающимся на националистические идеи Ататюрка. Следует отметить, что
Конституция все еще остается несовместимой с положениями Европейской конвенции
по правам человека.
Глава
II.Северо-западный
Курдистан в политике турецкого правительства
После
государственного переворота в 1980 г., усилились репрессии турецких властей,
которые нанесли значительный удар по курдскому движению. На протяжении
рассматриваемого периода жандармерия и полиция действовала в Курдистане
фактически в качестве оккупационной армии. В акциях подавления участвовали
воинские части и силы безопасности, а также, наемные вооруженные турецкие
крестьяне, так называемые «сельские стражи», которых официальная пропаганда
настраивала против курдского движения. В оккупированных районах турецкая
жандармерия создавала тяжелые экономические и социальные условия, умышленно
лишала коренных жителей предметов первой необходимости, вынуждая местное
население оставлять родные места и искать убежище в других районах. Это всё
ежегодно обходилось турецкой стороне в 6-10 млрд. долларов США[35].
Правящие
круги не только не стремились к справедливому решению курдской проблемы, но
даже не признавали существование курдского народа в качестве этноса. До начала
80-х годов слово «курд» официально никогда не употреблялось в Турецких СМИ:
газеты, журналы говорили о «положении на востоке», о «сепаратистах», о «горных
турках», но никогда - о «курдах»[36].
Турецкое
руководство отказывалось рассматривать курдскую проблему как политическую и
утверждало, что «корень зла» кроется только в экономике[37].
Своей
внутренней и внешней политикой, основанной на национализме, турецкая буржуазия
укрепляла национальные привилегии конкретными классовыми интересами. Турецкое
правительство формировало сильные военные и правоохранительные структуры,
предназначенные для подавления народных волнений. Продолжая придерживаться
консервативных позиций в курдском вопросе, силы национал-шовинизма Турции
всячески старались утвердиться в рамках государственного
аппарата, руководствуясь принципом извлечения максимальной выгоды из любого
конфликта и противостояния. Традиционно правые и националистические прослойки
Турции отказывались воспринимать курдский народ, приравнивая это к
предательству по отношению к родине.
Так,
за шестнадцать лет военных действий (15 августа 1984 г. - 14 августа 1994г.) в
Турецком Курдистане, в котором было введено чрезвычайное положение, погибло
около 37 тыс. человек[38].
Из них со стороны правительственных сил 24 180 человек, в том числе 16 642
солдата, 509 офицеров, 3005 полицейских, карателей из числа спецвойск и агентов
спецслужб, 4024 «сельских стражей»; со стороны ПКК погибли 4500 боевиков[39].
В
результате действий турецких карательных сил с 1984 по 1996 год были выселены
жители более 2500 курдских деревень, подверглось бомбежке 30 городов, погибло
при этом от 8 до 10 тыс. граждан. Более 500 пропали без вести после того, как
были взяты под стражу турецкими войсками и спецслужбами, 600 человек умерли под
пытками в тюрьмах, 110 курдских политиков, 25 журналистов, 15 докторов, 15
юристов, 6 профсоюзных деятелей, более 30 религиозных лидеров были убиты. О
государственном терроризме свидетельствовал тот факт, что 5 млн. курдов[40], граждан
турецкого государства, вынуждены были покинуть обжитые места и эмигрировать в
другие районы страны, в том числе и страны Запада в которых по разным оценкам
проживало 600-800 тысяч.[41],
спасаясь от расправы со стороны собственных властей. По мнению российского
исследователя Ш.Ашири: «целью этих военных операций являлся разгром, удушение не только сторонников партии рабочих Курдистана, но
и всех левых, действующих в Восточной и Юго-Восточной Анатолии»[42].
Таким
образом, Турецкая Республика обеспокоенная тезисом о так называемом курдском
сепаратизме, продолжала массовое непризнание и подавление курдского народа и
считала, что такими методами она решит проблему.
По
этому поводу, хотелось бы отметить интервью, в котором видный политический
деятель Турции Исмаил Джем излагает логику турецкого руководства по отношению к
Курдистану: «Мы всегда серьёзно относились к вопросам национальной и
территориальной целостности страны. И этот принцип является частью нашей
внешней политики... Мы готовы его защищать.... Если у наших границ будет
создано курдское государство, мы получим опасный очаг напряженности и
конфликтов, подобный тому который наблюдаем между израильтянами и
палестинцами... Столкновения между арабами и курдами станут неизбежными»[43].
Особенно
жесткую позицию в курдском вопросе заняло турецкое правительство в период
кризисной ситуации в Персидском заливе. В этот период Турция увеличила
численность своих войск, дислоцированных в юго-восточных районах страны, до 180
тыс. человек . До иракского вторжения в Кувейт в августе 1990 г. турецкое
правительство держало в этих районах около 65 тыс. военнослужащих,
действовавших при поддержке 35 тыс. жандармов и полицейских[44].
Турция
принимала меры для обеспечения репрессивных мер и против зарубежных курдов. Она
предложила Ираку, Ирану, Сирии разрешить турецким войскам переходить границы с
этими странами для преследования и разгрома поселений курдов в приграничных
районах. Власти Ирана и Сирии не согласились с этим. Однако между Турцией и
Ираком быладостигнута договоренность, по которой турецким вооруженным силам
было разрешено преследовать курдских борцов по воздуху и суше на иракской территории, в районе границы на расстоянии
10-15 км от нее. Такие операции проводились неоднократно, и в результате
турецкие войска свободно пересекали границу с Ираком, чтобы разгромить
приграничные населенные пункты курдов, где располагались отряды ПКК[45].
За
время ведения войны в Курдистане, власти не сумели создать маломальский
авторитет среди местного населения. Регулярные войска, находившиеся на востоке
страны, во многом были деморализованы. К примеру, по данным министерства
обороны «за декабрь 1998г. 250 тысяч военнообязанных отказались служить в
армии, поэтому не случайно был принят закон о продлении на три месяца срока
действительной службы»[46].
Следует учесть и то, что экономическое положение страны ухудшилось, а внешний
долг в 1990 году вырос до 60 млрд. долларов США , продолжая расти он в 1995
году достиг отметки в 70 млрд.[47].
Это означало, что рост инфляции в стране был прямо связан с войной в
Курдистане. Тем не менее, война против курдов была продолжена. Итогом войны
стало вовлечение турецкой экономики в пучину кризиса, выход социальной сферы за
рамки нормальных процессов.
Правительство,
объявляя «террористами» курдских партизан, само проводило государственную
политику террора и геноцида по отношению к многомиллионному народу, что
вызывало протест и возмущение даже союзников по НАТО (см. Приложение №3).
Что
бы оправдать антикурдские военные меры, турецкие правящие круги с помощью
средств массовой пропаганды проводили дискредитацию курдского движения,
выдвигая против курдов ряд обвинений. Главным изних было обвинение в стремлении
курдов расчленить Турцию и установить в стране коммунистический режим. Обвиняя
курдское движение в подрывной деятельности, власти не только искали повод для
расправы с борьбой курдов, но и стремились отвлечь массы от борьбы за свои
права.
Наряду
с военными акциями, турецкие правящие круги применяли
административно-полицейские меры, которые, по их мнению, должны были
содействовать подавлению национально-освободительной борьбы курдов. При этом
власти пытались использовать неоднородность движения и раскол в нем. Так, 4
апреля 1985г. были приняты два дополнения к Закону о деревнях, в соответствии с
которым были созданы так называемые «сельские стражи», официально обязанные
защищать жителей села от посягательства на их жизнь и имущество[48].
Однако вскоре эти новоявленные «стражи» под видом поисков «террористов» стали
совершать различные насилия и издевательства над мирным населением. «Сельские
стражи» действовали как военная сила в дополнение к жандармерии, армейским
«коммандос» и полиции. В каждой деревне имелись два или три «сельских стража»,
численность которых уже к марту 1987 г. составило 6 тыс. человек. В конце
1992г. число «временных сельских стражей» достигло примерно 35 тыс., из коих
восемь-десять тысяч относились с симпатией к ПКК .
Согласно
инструкции, «сельский страж» имел право применить оружие:
- против
лиц, напавших на него, либо угрожающих его жизни;
во
время своей работы, если он не видит других способов спасения члена общины;
если
он хочет арестовать подозреваемого, который оказывает сопротивление;
если
убийца, который был арестован, попытается сбежать;
- если
какое-либо лицо появится в запретной зоне;
-
если он неожиданно натолкнулся на «бандитов» .
В
начале 1990-х гг. турецкие власти пытались доказать международному сообществу,
что уважают самобытность нетурецких народов, например, легализовав в 1991 г.
курдский язык как средство общения, а также разрешив частным и государственным
каналам радио- и телевещание, помимо турецкого, и на других языках и наречиях.
И хотя турецкий язык, будучи государственным, все еще продолжает быть
единственно допустимым языком преподавания и обучения в государственных школах,
парламент разрешил открывать частные курсы по изучению языков, потребляющихся
гражданами страны в быту, а также включать их в программы частных школ. Из
законодательства был изъят запрет на ношение определенных имен, за исключением
тех, которые, по закону, противоречат общей морали и оскорбительны для
общества. Возможно, таким образом, были реабилитированы курдские имена. Были
внесены изменения в статьи, касающиеся судебной системы, снижения возрастного
ценза с 21 до 18 - на право стать членом политической партии, с 30 до 21 года -
на право быть избранным в различные государственные органы и т.д. Немалую роль
в этом процессе играло и играет стремление турецкого правительства привести
свое законодательство в соответствие с требованиями ЕС .
Однако
всё вышесказанное не означает, что официальная политика турецкого
правительства, в основе которой лежит силовое решение курдского вопроса, за
последнее время претерпела какие-либо существенные изменения. Захват турецкими
спецслужбами лидера РПК А. Оджалана в 1999г.З и вынесение ему смертного
приговора - яркое тому свидетельство. Но необходимо понимать, что в арсенале
турецких правящих кругов все же имеются и политические возможности решения
затянувшейся и очень опасной по своим последствиям проблемы, которая с некоторых пор все более перестает быть чисто турецкой. Так,
быстрое решение курдской проблемы может существенно
повлиять на выбор путей прокладки стратегических трубопроводов, которые в
наступившем столетии будут снабжать энергоносителями значительную часть
населения Земли. Известно, что в случае стабилизации положения в курдских
районах именно через них может пойти нефть иракского Курдистана и Каспия .
Турция уже давно мечтает о превращении страны в связующий элемент между
восточными и западными цивилизациями, возрождении «шелкового или нефтяного»
пути из Азии в Европу . По этому поводу хочется заметить, что именно этот
фактор становится определяющим в решения курдской проблемы, а так же и её обострения.
Выгодное экономико-географическое и стратегическое положение Курдистана это та
основа, в которой кроется суть политики, при этом немалую роль играют отголоски
традиционной политики панисламизма и пантюркизма.