Аввакум сознает
наступление трагедии. Без священства наступила «нужда из нужд»: негде стало
добыть таинства. Теперь миряне должны были действовать сами в пределах
допустимого. «Повелеваем самим православным крестить. По нужде дозволено
крестить простолюдину. А исповедаться пошто идти к никонианину? Исповедайте
друг другу согрешения, по апостолу» и т.д.
Все становилось неясно в
учении, дисциплине и практике. Без осязаемой иерархии автоматически водворялась
анархия. Одни пели «единогласно», другие иначе, по местным старым привычкам.
Некоторые отвергали даже иосифовы книги, держась только филаретовых и
иоасафовых… Сами вожди от невежества «плели лапти» в богословии и спорили между
собой. Разрастание богословской и дисциплинарной анархии не могло не пугать
вождей раскола. И потому в противоречии со своей проповедью об антихристовых
временах и полном отвержении авторитета церкви, вожди вдруг соблазнялись
мечтой, что возможно царь и патриархи покаются, и наступит вновь «тишь да
гладь». Лазарь после осуждения Никона писал одновременно к царю (1668 год) и к
новому патриарху Иоасафу II:
«Силен Господь тобою – пастырем утишить лютое возмущение церкви». Начало уже
сделано: «Никон низриновен», остается «загладить его след». «За нас будут
судиться с тобою (то есть с патриархом Иоасафом II) православные цари, патриархи и св. отцы». Аввакум также
писал челобитные царю.
Однако неотзывчивость,
почти безответное молчание властей повергали в недоумение оппозиционеров. Они
были детьми Смутного времени, застали его конец. Естественно казалось им ждать
благополучного конца и церковной смуты. Даже острые формы смуты, как осада
Соловецкого монастыря и стрелецкий бунт, еще не повергали их в отчаяние.
Соловецкий
бунт
К середине 17
века Соловецкий монастырь стал одним из ведущих духовных центров России.
Опираясь на широкую хозяйственную деятельность в Поморье, насельники монастыря
на протяжении предыдущего столетия смогли обеспечить строительство уникальной
температурой, каменных церквей, по праву считавшихся настоящим чудом. Монастырь
за 16-й и первую половину 17 века создал книгописную мастерскую, иконописную
палату, одну из самых обширных библиотек. Духовный авторитет обители среди
русского населения был освящен и фигурами основателей монастыря Зосимы и
Савватия, и мученическим венцом митрополита Филиппа, бывшего соловецкого
игумена. В реальном противостоянии Москвы и Севера Соловецкий монастырь играл
непростую роль: с одной стороны, насельники монастыря традиционно отстаивали
независимость от новгородской епархии, особый статус монастыря, напрямую
подчиненного патриарху московскому, настоятели всегда были накоротке с
правителями государства, с другой стороны, интересы Севера всегда были в центре
внимания, а особого доверия к московской политике не было. Обычно в монастыре
одна часть братии тяготела к проведению промосковской политики, а другая -
скептически оценивала установления центра, опиралась в основном на местную
традицию. В условиях резких политических перемен середины 17 века это внутреннее
напряжение вышло на поверхность, а монастырь оказался одним из центров
сопротивления церковной реформе, поддержанной государственной властью. В 1651
году настоятель монастыря Илья был произведен из игуменов в архимандриты, это
означало официальное признание высшего ранга обители.
Первые
серьезные конфликты между монастырем и властью начинаются после 1649 года,
когда по Соборному Уложению были ограничены привилегии монастырей, а также было
запрещено увеличивать их земельные владения. Введение Монастырского приказа
означало, что государство напрямую вмешивается в управление делами монастырей.
Соловецкий монастырь, как один из самых независимых и процветающих в
хозяйственном отношении, оказался и среди самых недовольных нововведениями.
Обострило ситуацию и то, что Новгородскую епархию возглавил в это время Никон,
будущий патриарх, который стал активно притеснять Соловецкий монастырь, пытаясь
поставить его под свой контроль.
Однако не
только хозяйственные и политические интересы определяли настроения братии. В
течение 16-го и первой половины 17 века в монастыре сложились твердые и
определенные правила, не только касающиеся устава, но и определяющие работу
книгописцев, иконописцев, резчиков. Наряду с массовым производством икон
соловецких чудотворцев Зосимы и Савватия, а также резных крестов,
предназначенных для раздачи и продажи богомольцам, в монастыре создавались и
уникальные памятники иконописания и прикладного искусства. Здесь не было ярко
выраженного "соловецкого" стиля, поскольку в работах принимали
участия мастера, приходившие из разных частей страны и приносившие различные
веяния. Подбор книг Соловецкой библиотеки свидетельствует об интересе монахов к
богословским проблемам, догматическим и обрядовым спорам предыдущих веков и
десятилетий. В первой половине 17 века вокруг старца Сергия Шелонина сложилась
своеобразная школа книжников, искусно оформлявших текст, умело владеющих тем,
что сегодня мы называем редакторской работой. Соловецкие книжники создавали и
свои сочинения, затрагивающие актуальные темы церковной жизни. Конечно, они не
могли остаться безразличными к церковной реформе патриарха Никона, начавшейся с
1652 года. Духовный уровень монастыря, степень богословской и уставной
образованности братии, привычка к активной деятельности — все это предполагало
отсутствие слепой покорности у соловецких насельников.
Особую остроту
конфликту монастыря с царской властью придавала и память о мученической кончине
одного из самых знаменитых настоятелей Соловецкой обители — игумена Филиппа
Колычева, ставшего в середине 16 века митрополитом всея Руси, сосланного в
Тверь и задушенного там по приказу Ивана Грозного за то, что он посмел честно
выполнить свой пастырский долг, публично осудив массовые казни. Культ
соловецкого иерарха в первой половине и особенно в середине 17 века постоянно
развивается. Мощи святителя почитались как одна из важнейших святынь обители. В
1652 году Никон вывез их в Москву, используя авторитет Филиппа в своих
политических интересах. Это стало еще одной "обидой" монастыря на властного
патриарха.
О том, как было
принято на Соловках первое известие о реформе, можно узнать из рассказа инока
Епифания, впоследствии знаменитого сподвижника протопопа Аввакума и
пустозерского узника. Он уверяет, что вся братия плакала и тужила о том, что
пала на Руси правая вера. Может быть, Епифаний и сгущает краски, преувеличивая
всеобщее единство, но факт несомненный — Соловецкий монастырь сразу и
категорически отверг церковную реформу. Однако, сообщив о реформе, московские
власти не очень следили за тем, как идут дела на окраинах, а потому никто и не
задавался вопросом, как проводится реформа на Соловках. Насельники обители,
таким образом, жили себе мирно и тихо, как прежде. Но в конце ноября 1657 года
в монастырь пришел груз с новопечатными книгами, содержащими серьезные
исправления обрядов и церковно-служебной практики. Архимандрит Илья убрал их в
казенную палату, даже не переплетая. Но по монастырю пошли слухи. Надо было
принимать какое-то официальное решение. Власть архимандрита никогда не была
единоличной и непререкаемой. Нужна была поддержка собора.
Как же было
организовано управление обителью? Во главе монастыря кроме архимандрита стояли
келарь (заведующий монастырским хозяйством) и казначей. Оба вступали в
должность после избрания на черном монастырском соборе. Настоятель, келарь,
казначей, священники и 12-14 соборных старцев составляли малый черный собор,
верхушку монастырской администрации. Особо важных случаях созывался большой
черный собор, т.е. собрание всех монахов обители. Большой черный собор летом проводился
обычно в Спасо-Преображенском соборе или редко на площади перед центральным
комплексом зданий. Но обычно монахи собирались в Трапезной — самой крупной
одностолпной палате Древней Руси (500 кв.м). Малый собор чаще всего проходил в
соседней с ней Келарской палате, значительно меньшей по размерам.
Итак, 8 июня
1658 года Илья созвал большой черный собор, который за явным преимуществом
противников реформы объявил запрет на новопечатные книги. А поскольку три
священника — Герман, Виталий и Спиридон — настаивали на подчинении приказу
патриарха, отдельно подчеркивалось, что священники, принявшие реформу, будут
осуждены, а причащаться и стоять у них на службе нельзя. На следующий год умер
горячий противник исправлений архимандрит Илья. Новый архимандрит Варфоломей
скорее относился к промосковской партии. Он не хотел противиться царю. Патриарх
Никон вскоре был отправлен в ссылку, так что конфликт с Москвой теперь означал
прямой бунт против царской власти. Варфоломей с 1661 года попробовал поэтапно
ввести в монастыре реформу, что вызвало ожесточенные споры и стычки среди
братии и мирян. Противники архимандрита и его ставленников — келаря Савватия
Обрютина и других — собирались темными зимними вечерами в переходах между
корпусами, в галерее, которая вела от Трапезной, и обсуждали планы борьбы за
чистоту веры. Среди этих оппозиционеров были и священники Никон и Пафнутий, и
соборные старцы Александр Стукалов, Герасим Фирсов, Ефрем Каргополец, и рядовые
иноки, и миряне, и даже некоторые ссыльные, например, князь Михаил Львов,
дьякон Сильвестр. Особое место в группе занимал соловецкий постриженник, бывший
соловецкий книгохранитель, а затем архимандрит звенигородского
Саввино-Сторожевского монастыря Никанор. Он единственный из всех руководителей
оппозиции прошел до самого конца восстания. Авторитет Никанора был высок не
только в монастыре, но и в Москве. Существует легенда, что он даже был
некоторое время духовником царя Алексея Михайловича.
В первой
половине и середине 1660-х годов общее настроение в монастыре было крайне
беспокойным. Иноки и миряне, наслышанные о реформе церковной службы, не очень
хорошо знали, в чем суть исправлений, но готовы были ревностно отстаивать
"предание святых отцов Зосимы и Савватия". Показательным стал
конфликт в связи с так называемым "делом Геронтия", случившийся зимой
1663 года.
В конце января
архимандрит Варфоломей отправился по монастырским делам в Москву. Именно в его
отсутствие произошло обострение ситуации в обители. 7 февраля в Благовещенской
надвратной церкви служили священники Геронтий и Варлаам и дьякон Иов. У обедни
стояли слуги и трудники. После службы по монастырю разнесся слух, что Геронтий
изменил обряд, нарушил установленный порядок богослужения. Мгновенно весь
монастырь пришел в состояние крайнего возбуждения. Дело дошло до того, что
Геронтия хотели побить камнями. Ему пришлось спрятаться в своей келье, но и там
предполагаемому отступнику не дали покоя (ему замазали окошки калом). Движение
в монастыре возглавили миряне - Григорий Яковлев Черный, Сидор Хломыга, Федот
Токарь и другие. 13 февраля соборные старцы Дионисий и Илларион провели
подробное расследование и выяснили, что некоторые мелкие нарушения службы
произошли по нерасторопности пономаря, так что никакого отношения к церковной
реформе эта история не имела. В этом конфликте важны не конкретные
обстоятельства дела, а сама суть. События показали, что достаточно малейшего
повода, одной искры, чтобы в монастыре вспыхнул открытый протест. Широкие массы
рядовой монастырской братии и мирян готовы были подхватить призыв к борьбе.
Сам Геронтий
считал, что конфликт возник не случайно, а был хорошо подготовлен келарем
Савватием Обрютиным, ближайшим человеком архимандрита Варфоломея. Когда
конфликт уже пошел на спад, вернулся в монастырь настоятель, который так и не
смог добраться до материка, две недели его носило среди льдов. 16 февраля
Варфоломей собрал малый черный собор, подтвердивший отсутствие целенаправленных
изменений службы и временно разрешивший споры между Геронтием и келарем
Савватием.
Несмотря на то,
что данный конфликт разрешился без серьезных последствий ситуация в монастыре
постепенно накалялась. К 1666 году оппозиция пришла к выводу о необходимости
сместить монастырские власти и, в первую очередь, архимандрита Варфоломея,
который фактически был главным представителем Москвы, а значит и сторонником
введения реформы (он, действительно, добился некоторых небольших изменений). В
феврале 1666 года настоятель отправился в Москву на церковный собор. Вдогонку
ему собор направил краткую Первую соловецкую челобитную о вере - в ней братия
просила не менять монастырский и церковный уклад. Варфоломей челобитную принял,
но подписи на ней не поставил, на церковном соборе в Москве он убедился в
решительности намерений властей ввести реформу и представил челобитную как
свидетельство беспорядков и неблагополучия во вверенной ему обители.
А тем временем в монастыре была
составлена обширная челобитная против архимандрита. Автором ее был Герасим
Фирсов, собравший некоторое количество подписей. Главные обвинения были связаны
с хозяйственной деятельностью Варфоломея и его неспособностью управлять делами
монастыря, в частности следить за ссыльными. Среди прочего настоятеля обвиняли
и в дурных словах о государе, в утверждении, что “Бог высоко, а царь далеко”,
поэтому мол в монастыре Варфоломей полновластный владыка. Несмотря на то, что
заговорщики обсуждали свои дела в кельях, о челобитной пошли слухи, которые
вызвали беспокойство келаря Савватия. Он добился уничтожения первого варианта
челобитной, но не смог помешать Герасиму Фирсову представить царю второй
вариант – самого старца вызвали на собор. После долгого разбирательства в
Москве было принято радикальное решение: Герасима Фирсова обвинили в
сопротивлении реформе и в августе сослали в Иосифо-Волоколамский монастырь, где
год спустя он умер, а Варфоломея пока задержали в Москве.
Условия для
заговоров были в монастыре благоприятными: с одной стороны: все находились в
тревожном ожидании и уверенности, что вера в опасности, уклад жизни давал
возможность собираться небольшими группами и обсуждать планы. Устав Соловецкого
монастыря позволял монахам покупать отдельные кельи полностью или по частям. У
некоторых, особенно пожилых, старцев оказывалось отдельное хозяйство и немалые
суммы “собинных” денег. Соборные старцы часто имели слуг. Звание соборного
старца иногда давалось за заслуги, иногда – при условии особенно большого
вклада при пострижении. У каждого старца были послушники, монахи распоряжались
работами трудников-мирян, поддерживали тесные связи внутри своего круга.
Для
расследования на Соловки сначала направили ярославского архимандрита Сергия,
затем – поскольку конфликт разрастался (к царю поступила Втора-Третья
соловецкая челобитная о вере, новые жалобы на Варфоломея и его сторонников) –
целую следственную комиссию во главе со стольником Алексеем Севастьяновичем
Хитрово. С января по март 1667 года Хитрово, находясь на берегу в Сумском
остроге, сумел добиться выезда из монастыря на следствие почти всех
руководителей оппозиции и ближайших сторонников Варфоломея. Основные обвинения
против настоятеля и его помощников подтвердились, но выяснились и глубина
идеологического противостояния обители нововведениям. В результате Варфоломей
был смещен с поста архимандрита, но на его место 23 июля 1667 года поставили не
Никанора, как просили все изветчики, а умеренного Иосифа. Руководители
оппозиции, как и некоторые сторонники настоятеля, были взяты под стражу и
разосланы по другим монастырям. Фактически, власти не тронули только Никанора,
которому было разрешено вернуться на Соловки вместе с новым настоятелем Иосифом
и бывшим архимандритом Варфоломеем. В Москве решили, что теперь дела в
монастыре пойдут на лад.
Пока власти
принимали официальное решение, слухи о нем уже пришли в монастырь. Еще в июле
большинство насельников определилось: Иосифа не принимать. К осени атмосфера
накалилась до предела. 13 сентября Иосиф и Варфоломей прибыли в гавань на
Заяцкий остров (Никанор отстал по дороге), а 15 сентября 1667 года в
Спасо-Преображенском соборе состоялся один из важнейших черных соборов,
фактически положивший начала открытому восстанию монастыря против церковной и
светской власти: в присутствии братии и мирян были зачитаны послания от царя и
патриарха. В ответ на недвусмысленную угрозу проклятия черный собор должен был
принять не менее определенное решение. Решение о разрыве с властями, судя по
всему, не было легким. На соборе в защиту старой веры выступил Геронтий, к тому
времени - казначей. Он уже читал до этого монахам свои выписки в защиту веры,
теперь, встав на стул, он начал читать всем насельникам "свои написные письма",
которые были составлены заранее. После его выступления собор отверг новые
книги, обряды и отказался принять архимандрита Иосифа. Оба настоятеля (Иосиф и
Варфоломей) были отлучены от святынь и заперты в кельях, а несколько дней
спустя высланы из монастыря.
Уже 15 сентября
Иосифу вручили для доставки царю Четвертую челобитную о вере, написанную в
предыдущие дни Терентием и одобренную собором: после категорического
утверждения верности "преданию Зосимы и Савватия" восставшие
требовали не присылать больше увещевателей, "и вели, государь, на пас свой
меч прислан царьской, и от сего мятежнаго жития преселити нас на оное
безмятежное и вечное житие; а мы тебе, великому государю, не противны".
Это поразительное сочетание требования прислать "меч", то есть войска
- и утверждения, что монастырь царю "не противен" отражает момент
начала восстания, когда при всей решимости отстаивать веру и желании пострадать
за веру основная масса насельников почитала царя и его власть. С другой
стороны, объявив готовность пострадать и безропотно погибнуть от царского меча,
авторы ставили себя в положение мучеников за веру, а царя - соответственно - в
положение гонителя веры и ее поборников. Так что даже в этом как бы смиренном
заявлении кроется внутренняя оппозиционность.
20 сентября
прибыл и Никанор. Он ночевал под монастырем, а 21 сентября вошел в обитель. На
нем был новый клобук, введенный Никоном. Это вызвало недоумение братии и мирян.
На глазах у собравшихся он снял новый клобук и покаялся в том, что его в Москве
силой заставили отречься от старой веры. Теперь он приносил в этом покаяние
соловецким насельникам. Кое-кто вспомнил, что отъезжая в Москву Никанор хотел
пострадать за веру. Архимандрит ответил кратко: "сами де поедете в Москву
и про то отведаете". Больше вопросов к Никанору черный собор не задавал.
В эти же
тревожные дни была составлена Пятая соловецкая челобитная — самый пространный
памятник восстания, принятый собором и направленный в Москву. Там было
представлено подробное обоснование готовности Соловецкого монастыря защищать,
старую веру и приводились многочисленные доводы против реформы. Автором текста
был снова Геронтий, заслуживший в сентябре 1667 года в обители славу
"второго Златоуста".
На протяжении
семи с лишним лет осады монастырь продолжал функционировать как нормальная
хозяйственная система в соответствии с вековой традицией. Работали все
внутренние службы, запасов продовольствия и основных необходимых материалов
могло хватить на пять - десять лет осады. Основой полноценной деятельности
обители стала мельница - сюда не только поступала вода из Святого озера, что
даже при полной осаде решало многие проблемы, но и существовала возможность
хранить большие запасы зерна, регулярно получать муку, поддерживать основной
рацион питания. Помимо хлеба и каш монастырь имел достаточные запасы грибов,
сушеной и замороженной рыбы, масла и других продуктов. Естественно, многие из
них требовали ежегодного пополнения. В обычное время монастырские трудники под
руководством мирян сами добывали необходимые припасы и собирали их в соловецких
береговых вотчинах. Однако, после Четвертой и Пятой челобитных и
категорического отказа монастыря подчиняться московским властям, был издан
государев указ, описывающий вотчины от обители и запрещающий поморскому
населению поддерживать мятeжнyю обитель. Подобные указы были развешаны на
столбах и читались по всем поселениям близ Белого моря. Однако, несмотря на
это, жители прибрежных вотчин на протяжении всех лет осады продолжали поставки.
Кемские и шуерецкие, холмогорские и онежские жители, "кореляне" и
обитатели Сороки везли в монастырь морскую и речную рыбу, масло, хлеб, лук,
чеснок, тресковое сало и прочие необходимые припасы, а так же подошвенные кожи,
холст, парусину и т п. Войска пытались перехватывать поморов на берегу и на
воде но, во-первых, местные жители прекрасно ориентировались в море и поймать
их было чрезвычайно трудно, во-вторых, сложно было выяснить, точно ли на
Соловки везут продукты - рядом был более или менее лояльный Анзерский Троицкий
скит, течения могли унести ладью далеко от запланированного пути. Обычно на это
и ссылались задержанные.