Реферат: Господин Великий Новгород в XII-XV вв.
В XII—XV веках западное направление
новгородской торговли было основным. Однако в X—XII веках много товаров
привозилось с юга.
Елена Александровна Рыбина, изучив
распределение по ярусам новгородского культурного слоя предметов, относившихся
к южному импорту, сделала вывод о том, что постоянная борьба русских княжеств с
половцами в XII веке парализовала Волжский торговый путь, а в середине XIII
века татаро-монгольское нашествие надолго прервало торговые связи Новгорода с
югом.
С Северного Кавказа ввозилась древесина
самшита, из которого новгородские мастера изготавливали превосходные гребни. До
слоя середины XIII века часто встречается скорлупа грецких орехов, в более
поздних слоях ее находки очень редки. Широко были известны в Новгороде южные
стеклянные изделия (бусы, браслеты, посуда).
В домонгольский период оживленной была
торговля с южными русскими землями. В Киеве существовал двор с церковью святого
Михаила, принадлежавший новгородским купцам. Через Киев на берега Волхова поступали
пряслица из розового шифера, изготовленные в мастерских города Овруча на
Волыни. Наряду с прибалтийским в Новгород ввозился приднепровский янтарь. Из
Северного Причерноморья в больших керамических сосудах привозили вино и оливковое
масло.
В конце XI — начале XII века богатые
новгородцы пользовались фаянсовой посудой с белой поливой, расписанной
кобальтом (синей краской) и марганцем (сиренево-фиолетовой), центр производства
которой находился в Иране. С конца XIII века в Новгород стали привозить
керамику, изготовленную в Золотой Орде.
Говоря о торговле, нельзя не упомянуть о
том, что новгородские купцы обслуживали самые отдаленные районы обширной
Новгородской земли. В письменных источниках не раз упоминаются новгородские
купцы, бывавшие на Северной Двине, в Карелии, Обонежье, Торжке. Купцы привозили
туда продукцию новгородских ремесленников, импортные товары, покупая продукцию
местных промыслов.
Итак, древний Новгород вел оживленную
торговлю. Наличие большого количества сведений о торговой деятельности новгородцев,
сохранившихся в письменных источниках, привело многих историков XIX — начала XX
века к убеждению, что торговля и была основой экономики Новгорода. Однако это
не так. Из далеких стран в Новгород привозились главным образом предметы роскоши
и отчасти сырье для ремесленного производства. Экспорт из Новгорода предоставлял
возможности для приобретения привозных товаров. Современные историки, не
отрицая важности торговли, с полной очевидностью выяснили, что основой
хозяйства Новгородской земли было сельскохозяйственное производство наряду с
развитым ремеслом.
4. Культура
В
средние века Новгород был одним из наиболее значительных, а в XIII—XIV веках,
по-видимому, крупнейшим культурным центром Руси. Избежавший разорения в лихую
годину татарского нашествия, он сохранил до наших дней многие замечательные
памятники древнерусской письменности, архитектуры, живописи, прикладного искусства.
XIV-XV
столетия – золотая пора, эпоха расцвета государства "Господин Великий
Новгород". "Культурная жизнь приобрела в нем... такую оседлость и
устойчивость, какой Москва достигла лишь к XVI веку", - писал один из
историков древнерусского искусства. После разорения Киевской Руси Новгород
оказался хранителем многих традиций ее культуры.
Это
время наивысшей экономической и творческой мощи столицы русского Севера. Любая
культура существует и развивается на основе просвещения. В Новгороде уже в 1030
году Ярославом Мудрым была открыта школа. Не случайно, что именно из Новгорода
происходит самая древняя из сохранившихся русских книг — знаменитое Остромирово
Евангелие, ныне хранящееся в Государственной Публичной библиотеке имени М. Е.
Салтыкова-Щедрина. Евангелие было переписано по заказу новгородского посадника
Остромира в 1067 году. Сохранилось также несколько книг, переписанных для новгородского
Лазарева монастыря на рубеже XI
— XII веков. Переписка книг считалась
богоугодным делом. Вот почему больше всего книг было переписано при дворе
новгородских владык, а также в монастырях. В житии архиепископа Моисея (занимал
софийскую кафедру в 1325—1329 и в 1354—1359 годах) говорится о том, что Моисей "собра
многи писца книжные, наят их переписывати книги святые".
Знаменитые новгородские берестяные
грамоты — в большинстве своем памятники деловой переписки. В их можно прочесть
о денежных операциях, земельных отношениях, судебных исках и т. д. Однако
найдены и такие грамоты, по которым мы можем судить o
личных переживаниях авторов, их мироощущении, интересах. Вот текст берестяной
грамоты № 605, найденной в 1982 году на Троицком раскопе (Людин конец) в слое,
имеющем дендрохронологическую дату 1133—1149 годы: "Покланяние от Ефрема
ко брату моему Исухие. Не распрашав, розгневася. Мене игумене не пустиле, а я
прошалося; но посолало со Асафомь ко посаднику меду деля. А пришьла есве оли
звонили. А чему ся гневаши. А я вьсегда у тебе. А сором ми, оже ми лихо
молвляше: "И покланяю ти ся, братьче мои". То си хотя молви:„Ты еси
мои, а я твои"".
В переводе на современный русский язык
грамота читается так: "Поклон от Ефрема к брату моему Исихию. Не
расспросив, ты разгневался. Меня игумен не пустил, а я отпрашивался. Но он
послал меня с Асафом к посаднику за медом. А вернулись мы, когда звонили. Зачем
же ты гневаешься? Я ведь всегда твой. Для меня оскорбительно, что ты так плохо
мне сказал: "И кланяюсь тебе, братец мой!" Ты бы хотя бы сказал: „Ты
— мой, а я — твой!""
Перед нами драгоценный образец переписки
двух образованных новгородцев первой половины XII
века. Описана обычная жизненная коллизия. Два друга-монаха договорились о
встрече, но Ефрем не пришел к Исихию в назначенный час, Исихий выразил свое
неудовольствие. В ответ Ефрем пишет берестяное письмо с просьбой его извинить.
Он объясняет, что встреча не состоялась не по его вине: настоятель монастыря
послал Ефрема, вопреки его желанию, к посаднику за Медом, а когда тот вернулся,
час встречи уже миновал. Ефрем заверяет Исихия в своей дружбе, находя
несправедливыми его упреки. Письмо написано правильным, даже изысканным,
русским литературным языком. Его автор — человек, несомненно, начитанный и привычный
к письму.
В древнем Новгороде обучать грамоте
начинали, видимо, в шесть-семь лет. В одном из вариантов былины о Василии
Буслаеве есть такие слова:
Стали его, Василыошку, грамоте учить.
Грамота ему в наук пошла.
Посадили его, Васильюшку, пером писать,
И письмо ему в наук пошло.
На раскопках найден целый комплекс
берестяных грамот, представляющих собой первые "пробы стиля" юного
новгородца Онфима, жившего в XIII
веке. Тут и упражнения в написании букв алфавита, слогов, отдельных слов и,
конечно, неумелые детские рисунки, процарапанные на бересте.
Сначала ученики изучали буквы и учились
читать, затем обучались письму и, наконец, цифирной премудрости. Обучение
письму начиналось, скорее всего, с цер, на которых писали по воску стилем, а
потом стирали написанное плоской лопаточкой, которой был снабжен стиль. Позднее
от цер переходили к бересте.
Чтение — непременное условие жизни
культурного человека. Книгочеи жили и в средневековом Новгороде. Например,
некий Яков, автор берестяной грамоты № 271 (XIV
век), просит своего "кума и друга" Максима прислать "чтения
доброго". Эта фраза из берестяного письма перекликается со словами
древнерусского летописца: "Велика ведь бывает польза от учения книжного;
книгами мы мудрость обретаем; это реки, наполняющие вселенную; в книгах ведь
неисчетная глубина; и ими в печали утешаемся!"
Что же читали средневековые новгородцы?
Жития святых, "изборники" исторических и философских произведений,
летописи, византийские переводные хроники.
К произведениям новгородской литературы
помимо летописей, житий святых относятся "хождения". Так назывались
произведения, рассказывающие о путешествиях любознательных новгородцев в
дальние края. Сохранилась, например, "Книга-Паломник" новгородского
боярина Добрыни Ядрейковича, будущего архиепископа Антония, в которой имеется
интересное и представляющее большую ценность для науки описание Константинополя
непосредственно перед его разгромом крестоносцами в 1203 году.
Помимо географических сведений
новгородец мог почерпнуть из книг и знания математические. В 1136 году дьякон
новгородского Антониева монастыря Кирик написал первое из известных нам русских
математических сочинений. Оно называлось: "Учение им же ведати человеку,
числа всех лет". Кирик в своем "Учении" безошибочно оперирует
огромными числами в десятки миллионов, излагая сведения, необходимые для
правильного отсчета времени.
Археологическое открытие древнего
Новгорода позволило значительно расширить наши представления о духовной жизни
новгородцев. Стало известно, например, что в XII—XV
веках одним из привычных извлечений новгородцев были шахматы. Найдены фигуры от
94 комплектов, причем находки происходят едва ли не со всех раскопанных усадеб,
в то время как кубиков игральных костей обнаружено лишь 18. Любимой игрой
новгородцев были шашки.
Новгородцы любили музыку. Об этом
свидетельствуют частые находки в разных районах города музыкальных
инструментов. Наиболее распространенными были гусли (пяти-, шести - и
девятиструнные). Известны также находки гудков, сопелей, варганов. Как и в
других местах Древней Руси, в Новгороде устраивались представления скоморохов.
Об этом свидетельствуют находки кожаных скоморошьих масок.
Новгородское искусство эпохи
политической самостоятельности занимает выдающееся место в истории русской
культуры. Его хорошо знают во всем мире. Фотографии новгородских зданий XI—XV
веков, фоторепродукции памятников новгородской живописи можно найти на
страницах многих отечественных и зарубежных изданий по средневековому искусству.
До нас дошла лишь небольшая часть тех
построек, что украшали город в XI—XV
веках. Причем все они каменные. Между тем Новгород многие столетия был почти
сплошь деревянным. Деревянным был первый христианский храм — тринадцатиглавый
Софийский собор, а также многие более поздние церкви и почти все гражданские
постройки.
Многолетние археологические раскопки
открыли остатки тысяч жилых и хозяйственных построек. Основой конструкции
любого деревянного сооружений был венец из четырех бревен, концы которых
соединялись узлом в обло. Большая часть жилых домов строилась на подклете. Жилым
был второй этаж. В X—XII
веках на усадьбах состоятельных новгородцев был широко распространен большой
односрубный пятистенок площадью 70—80 квадратных метров. В XIII
столетии
ему на смену пришел однокамерный дом с пристроенными сенями. Жилые дома нередко
украшались резьбой по дереву, которая придавала им нарядный, праздничный вид.
Разумеется, имущественное и сословное
неравенство отражалось на облике усадеб средневекового Новгорода. На боярских
усадьбах (площадью до 1400 квадратных метров) имелось несколько жилых домов и
до десятка хозяйственных построек. В богатых хоромах жили владельцы усадеб, в
более скромных домах — зависимые люди. На усадьбах рядовых горожан (их обычная
площадь — около 450 квадратных метров), как правило, стоял один небольшой жилой
дом и две-три хозяйственных постройки.
О каменных гражданских постройках
древнего Новгорода мы знаем пока немного. В кремле сохранилось здание Владычной
(Грановитой) палаты, построенное по заказу архиепископа Евфимия II
в 1434 году. В строительстве палаты принимали участие немецкие мастера, поэтому
в ней немало элементов готической архитектуры. Археологами обнаружены остатки
трех боярских каменных теремов в Неревском и Славенском концах.
Мы знаем очень мало имен средневековых
живописцев. Свои произведения они, как правило, не подписывали. Однако
последние открытия археологов дают надежду, что хотя бы часть замечательных
произведений новгородского искусства в будущем перестанет быть анонимной. В. Л.
Янин предположил, что одним из главных мастеров, расписавших знаменитую церковь
Спаса на Нередице, был художник и видный церковный деятель Олисей Гречин,
который в конце XII века жил и
работал в усадьбе, стоявшей на перекрестке Пробойной и Черницыной улиц Людина
конца. При раскопках этой усадьбы найдены остатки красок, фольги, заготовок для
икон, а также берестяные грамоты, адресованные заказчиками икон Олисею Гречину.
Если в первые после принятия
христианства столетия новгородские художники создавали произведения в стиле,
близком к византийскому (хотя уже тогда стали проявляться местные черты), то
примерно с конца XIII века писали
иконы и фрески, где от византийских традиций осталась, по существу, только
иконографическая схема. Впрочем, новгородцы нередко приглашали для украшения
своих храмов художников из Византии.
Яркие, сочные цвета иконы "Никола",
написанной в 1294 году Алексой Петровым, патриотизм и мастерство художника,
создавшего в XV веке икону "Битва
новгородцев с суздальцами, многие другие произведения новгородской станковой
живописи и ныне восхищают посетителей Новгородского музея.
Известный художник и видный знаток
древнеруского искусства Игорь Эммануилович Грабарь так охарактеризовал искусство
Новгорода времени самостоятельности: "Идеал новгородца — сила, и красота
его — красота силы. Не всегда складно, но всегда великолепно, ибо сильно,
величественно, покоряюще. Такова же и новгородская живопись — яркая по краскам,
сильная, смелая, с мазками, положенными уверенной рукой, с графами,
прочерченными без колебаний, решительно и властно".
В середине XIV века начинается эпоха
монументальной живописи Новгорода, определяемая влиянием греческих мастеров
эпохи так называемого Палеологовского Ренессанса. Падение Константинополя в
1453 году стало причиной эмиграции греческих художников - об этом рассказывают
и летописи. Возможно, фрески церкви Федора Стратилата (вторая половина XIV
века) или Успения в Волотове (1363 год), поражающие одухотворенностью образов,
стремительностью движения, были созданы не без участия пришлых мастеров.
Иконописец, миниатюрист и виртуоз
монументальной росписи Феофан Грек (около 1340 - после 1405 года) и среди своих
талантливых современников выделялся яркой индивидуаль ностью. В глазах Епифания
Премудрого, выдающегося мыслителя и писателя конца XIV - начала XV века, Феофан
- не только "отменный живописец", "дивный и знаменитый
муж", но и "преславный мудрец, философ зело искусный". "Никто
не видел, чтобы он когда-либо смотрел на образцы... Он же, кажется, руками
пишет изображение, а сам на ногах, в движении, беседует с приходящими, а умом
обдумывает высокое и мудрое, острыми же очами разумными разумную видит доброту".
Возвышенность и глубокий драматизм
характерны для художественного мышления Феофана, обогатившего русскую культуру
лучшими достижениями Византии. "Живопись Феофана, - отмечает глубокий знаток
средневековой эстетики В. В. Бычков, - это философская концепция в красках,
притом концепция достаточно суровая, далекая от обыденного оптимизма. Суть ее
составляет идея глобальной греховности человека перед Богом".
Монументальная живопись в ее лучших
образцах, ориентированная на великое и ужасное, резко контрастировала с
"неземной грацией" новгородской иконописи XIV-XV веков, с ее певучей
красотой линий и "звонкостью" цвета. Ясность композиций, дивное
сияние полнозвучных красок, введение бытовых черточек восходят к народному
искусству. Киноварный цвет определяет радостный, мажорный характер палитры.
Народным чаяниям отвечал и выбор святых. Пророк Илья - громовержец, дарующий
земледельцу дождь. Рыцарственный Георгий Победоносец, несущийся на белом коне,
помогал воинам на поле брани и одновременно считался стражем деревенских стад.
Флор и Лавр - святые коневоды, охранители лошадей землепашца. Никола –
покровитель всех путешествующих и страждущих, защитник от пожаров. А торговый
люд почитал Параскеву Пятницу.
Новгородская иконопись одинакова чужда
как суровой византийской созерцательности, так и преувеличенной экспрессивности
готики... Ее просветленные лики, ласковые и поэтичные, ее эпическое настроение,
спокойное и сосредоточенное - все это вызывает у зрителя ощущение какой-то
внутренней легкости, когда все противоборствующие страсти приведены в согласие
и когда возникает совсем особое чувство гармонии" (В. Н. Лазарев).
Уже тогда Новгород был крупнейшим
центром книжности: узорные инициалы и заставки рукописных книг нигде не
отличались таким своеобразием. Со второй половины XIII до начала XV века в
книжной орнаментике господствует стиль, который называется тератологическим, то
есть "чудовищным": переплетающиеся ленты сливаются с растениями и
живыми существами, образуя фантастические комбинации.
За полвека до присоединения Новгорода к
Московскому государству архиепископ Евфимий предпринял парадную обстройку
Владычного двора в детинце. Согласно летописи, в 1433 году он поставил
"полату в дворе у себе, а дверий у ней 30: а мастера делале немечкыи, из
Заморья, с новгород-скыми мастеры". Это так называемая Грановитая палата,
где главный большой зал перекрыт сводами на нервюрах, опирающимися на
центральный столб (нервюра - выступающее ребро свода, основа его конструкции;
каркас нервюры воспринимает и передает нагрузку свода на его опоры). В палате
происходили торжественные приемы, здесь же заседал боярский Совет господ. Рядом
возвышается "Часозвоня" Евфимия - восьмигранный столп, расширяющийся
книзу, с пролетами вверху, выстроенный в качестве дозорной башни
("сторожни") Владычного двора и служившая позднее для отбивания
времени. На Торговой стороне по повелению Евфимия на старых фундаментах церкви
Иоанна Предтечи на Опоках в 1453 году возводится новое здание,явно подражавшее
прежнему храму. Церковь принадлежала богатым купцам-вощаникам - торговцам
воском. Здесь разбирались все тяжбы по торговым делам, хранились контрольные
эталоны мер.
Но могущественная община Великого
Новгорода уже клонилась к упадку. Москва усиливала давление на вольный город,
добиваясь подчинения великокняжеской власти. Иван III потребовал полной его
покорности. В 1471 году в битве на реке Шелонь новгородские рати были наголову
разбиты москвичами, а в 1478 году Новгород и все его земли вошли в состав
русского централизованного государства. Из покоренного города в центральные
области России было выслано около семи тысяч "вольных мужей" из числа
крупного боярства, духовенства и купечества, а на их место переселены из
Московской земли "лучшие люди гости и дети боярские". Наиболее важные
документы из архива Новгорода и его вечевой колокол – символ независимости
увезли в Москву. Новгородская республика пала.
Но еще долго после своего падения
Великий Новгород – этот центр религиозной мысли и книжной культуры – не уступал
Москве. Вплоть до страшного разгрома опричниками Ивана Грозного в 1570 году
сказывалось его могущественное культурное и художественное влияние. До второй
половины XVI века Москва выписывала новгородских иконописцев. Господин Великий
Новгород, хотя и завоеванный в неравной борьбе, продолжал обогащать своим
неувядаемым искусством Москву и московский двор.
Некоторые улички на окраине Новгорода,
местами не вышедшего за пределы средневековых валов, с одноэтажными домиками и
словно вросшими в землю церквами как будто переносят нас в атмосферу старого
города. В серенький мартовский день, если стать на стене недалеко от Софийской
звонницы, впереди голубеют бесчисленные купола храмов на Торговой стороне,
справа вдали - зыбкие очертания Юрьева монастыря, слева вниз по Волхову –
Антониева. Сзади тусклым золотом отсвечивает купол Софии, кажущейся вытесанной
из огромного ледяного монолита. На горизонте голубеет Ильмень с Перуновой рощей
на взгорье. Как нигде, в этом городе, бурная история которого канула в глубину
веков, можно представить ее былинный размах, воплощенный в творческом гении
народа.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
|