Реферат: Гражданская война 1918-1920 гг. Тактика и стратегия противоборствующих сил
Кроме
этих сухопутных сил, в борьбе против РСФСР принимал участие и англо-французский
флот, блокировавший берега республики.
На
Черном море, кроме того, английский флот сыграл определенную стратегическую
роль, облегчив операции генерала Деникина по обратному овладению Крымом и
черноморскими портами. Общая численность внутренних контрреволюционных армий
усматривается из следующей таблицы[21]:
Наименование армий |
Количество штыков и сабель |
К какому времени относится цифра |
1) Донская армии |
53 000 (Сюда же включены
мелкие добровольческие образования в виде астраханской армии, южной и пр.) |
Сентябрь 1918 |
2) Кубанская армия |
80 000-82 000 (Без
добровольческой армии) |
Октябрь 1918 |
3) Сибирская армия адмирала Колчака |
100 000 (К лету 1919
предполагалось довести ее численность до 150 000) |
Весна 1919 |
4) Северная армия |
30 620 |
Осень 1919 |
5) Северо-Западная армия |
18 500 |
Осень 1919 |
6) Добровольческая армия |
17 500 |
Лето 1919 |
7) Армия Украинской директории |
10 000 – 12 000 |
Лето 1919 |
8) Повстанческие банды на Украине |
Свыше 20 000 |
Лето 1919 |
Всего |
309 620 – 313 620 и свыше
20 000 повстанцев |
|
Внутреннее
состояние каждой из контрреволюционных армий довольно точно отражало на себе
настроения и политическую физиономию тех слоев населения, из которых она была
образована.
Донская
армия характеризовалась средней боеспособностью и советскими настроениями в
среде ее молодых возрастов. Кубанская армия отмечалась хорошей боеспособностью
и твердостью противосоветских настроений. Добровольческая армия отличалась
очень хорошей боеспособностью, обучением и снабжением, очень сильным командным
составом и исключительной контрреволюционностью. Однако, она имела и крупные
недостатки, свойственные кастовым армиям: была очень впечатлительна к неудачам
и плохо приспособлена к лишениям. Настроения сибирских армий отражали
настроения населения, среди которого мобилизации не пользовались никаким
успехом и боеспособность их, за исключением отдельных частей была ниже средней.
Так в период осеннего отступления ее в 1918 г. целые ее части либо переходили на сторону советских войск, либо разбегались по домам. Еще хуже обстояло в этом
отношении дело в войсках Украинской директории, которые проявляли наиболее
низкую боеспособность.
Прочное
основание снабжению контрреволюционных армий, за исключением украинской, было
положено с началом активного вмешательства держав Антанты в нашу гражданскую
войну; ранее им приходилось пользоваться лишь случайными источниками этого
рода. В лучшем положении оказались контрреволюционные армии юга России после
открытия Дарданелл, когда основной базой их сделался Новороссийский порт.
В
течение лета по осень 1919г. контрреволюционные правительства, пользуясь
англо-французской денежной поддержкой и льготными условиями кредита в Америке,
произвели там обширные закупки военного материала, обмундирования и оружия[22].
Продовольственное
снабжение контрреволюционных армий основывалось, главным образом, на
беззастенчивой и беспорядочной эксплуатации местных средств, что крайне
озлобляло местное население. Добровольческая армия в этом отношении шла дальше
всех, предоставив своим частям довольствоваться собственным попечением, что
привело ее на путь грабежей и спекуляции.
Обучение
и тактика контрреволюционных армий ничем не отличались от таковых же старой
русской армии.
Обращаясь
к сравнению сил обеих сторон, мы должны отметить, что характерная положительная
особенность Красной армии заключалась в ее внутренней силе, являвшейся
следствием той идеи революционной классовой борьбы, которая была, заложена в
идеологию армии. Хранителями и носителями этой идеи в рядах армии являлись те
сознательные рабочие массы, которые влились в ее состав и вокруг которых,
группировались слои беднейшего крестьянства[23].
В
частности, в отношении численности и людских средств Красная армия превосходила
армии внутренней контрреволюции, так как свободно могла использовать резервы
населения в виде масс беднейшего и среднего крестьянства и рабочих,
мобилизацией которых по политическим соображениям не мог рисковать противник.
Последнее
обстоятельство определило и превосходство развития вооруженных сил на стороне
советской стратегии.
Глава 2.
Стратегия и тактика противников в ходе боевых операций
2.1.
Характер стратегии и тактики красных
Внешняя
политическая обстановка складывалась неблагоприятно для РСФСР, поскольку она
находилась во время своей борьбы в полном враждебном окружении. Активность
большинства участников этого окружения затрудняла положение стратегии Красной
армии и требовала от нее полного напряжения сил. Острота положения смягчалась
внутренними противоречиями некоторых участников окружения между собою (Япония и
С.-А. С. Штаты) и с внутренними контрреволюционными силами в России (все
государственные новообразования: Польша, Литва, Латвия и пр. и русские
контрреволюционные правительства, стоявшие на платформе «Единой и неделимой
России») [24].
Иначе
складывалось положение для каждой из сторон в связи с внутренней политической
обстановкой.
Здесь
соотношение внутренних движущих сил сложилось целиком в пользу советской
стратегии, поскольку наиболее активной силе русской революции, — пролетариату —
благодаря грамотной политике его правящей партии в лице РКП (б) удалось
обеспечить за собой поддержку и союз многочисленной массы тяжелых резервов в
виде многомиллионного середняцкого и бедняцкого крестьянства[25].
Позиция
пролетариата в союзе с крестьянством еще более укрепилась, когда, благодаря
разумно разрешенному национальному вопросу, в общереволюционное русло были
вовлечены и многочисленные национальные меньшинства бывшей империи. Коренная же
ломка старых социальных и экономических отношений дала возможность подвести
прочное основание под советское строительство, выбив почву из-под ног у
противников советской власти.
Пространственность
территории, охваченной гражданской войной, определила наличие нескольких
главных и второстепенных театров военных действий.
Северный
театр военных действий образовали северозападный и северо-восточный районы
СССР. Восточный театр военных действий охватывал Вятско-Ветлужский и Уральский
край, Средне-Волжский и Юго-Восточный районы. В Южный театр военных действий
вошли бассейны среднего Днепра, Днестра и Южного Буга, южная горнопромышленная
область в бассейне нижнего Днепра, нижнее течение Дона и Крым.
Все
эти три театра оперативно тяготели к Центральному театру, лежавшему в пределах
Центрально-Промышленного района и заключавшему в себе цель всех вожделений
контрреволюционных полководцев — революционную столицу Москву.
Стратегическое
значение трех вышеупомянутых театров заключалось в том, что через них проходили
главнейшие сквозные пути вторжения в пределы Центрального театра, что и
определило их первостепенное военное значение. Северный театр не мог приобрести
этого значения в силу его климатических и физических условий, а также
значительной его отдаленности от жизненных революционных центров[26].
Кроме
того, в силу чисто политического признака значение главного театра принадлежало
небольшому по размерам Северо-Западному театру, в который входил Петроградский
район с крупнейшим революционным центром — Петроградом.
Украина
в силу общей стратегической обстановки, сложившейся в эпоху гражданской войны,
тяготела частью к Южному, частью к Западному театру и не сохранила значение
самостоятельного театра военных действий в продолжение всей гражданской войны.
Но зато Западный театр, лежавший в бассейне рр. Двины и верхнего и среднего
Днепра, с его правыми притоками, обладал всеми необходимыми предпосылками для
такового и сделался им в 1920 году во время советско-польской войны 1920 г.
Наконец,
Северный Кавказ, в силу своей удаленности и плохой связи с революционными
центрами, в течение всей гражданской войны сохранял свое местное значение,
подобно Туркестанскому, Закаспийскому и Дальне-Восточному театрам.
В
зависимости от перемен в политической обстановке и успехов той или другой
стороны на каждом из главных театров, удельный вес и преимущественное значение
каждого из них также видоизменялись, и вся гражданская война прошла под знаком
преимущественного значения для советской стратегии то Южного, то Восточного
театра.
Наконец,
в октябрьские дни 1919 г. наравне с значением Южного театра встало и значение
Северо-Западного театра, когда северо-западная контрреволюционная армия сделала
отчаянную попытку овладеть г. Петроградом.
Характерным
общим признаком всех театров являлась их равнинность. Лить в пределах
Восточного театра длинная (1.200 км) гряда Уральских гор до известной степени
должна была стеснить оперативную свободу войск обеих сторон, сосредоточивши их
усилия к заранее определяемому местными условиями участку, лежавшему между
параллелями (географическими) гг. Златоуста и Перми[27].
Горы
Кавказского театра не могли проявить своего влияния на ход военных действий,
поскольку главнейшие операции протекли в его равнинной части.
Своеобразие
местных и климатических условий (сплошной лесисто-болотистый характер
местности, бездорожье, сильная распутица весной и осенью, суровые холода зимой,
безлюдье) наиболее сильно сказывались на второстепенном Северном театре, сильно
влияя на оперативную свободу войск, действовавших на нем.
Все
прочие театры в отношении условий передвижения, расположения, снабжения и
климатических условий являлись вполне пригодными для ведения боевых операций в
обширном размере[28].
В
отношении классового состава населения и его политической идеологии для
советской стратегии наиболее благоприятно складывались условия в Центральном и
Северо-Западном театрах, благодаря наличию в них организованного и политически
закаленного многочисленного пролетариата, а также полупролетаризованного,
малоземельного крестьянства этих театров. Южная часть Центрального театра и
северная и северо-восточная части Южного театра давали почти исключительное
преобладание крестьянства, в среде которого сказывалось влияние эсеровской
идеологии. Средний Урал, в районе которого протекли важнейшие боевые операции
обеих сторон, характеризовался политической неустойчивостью его населения на
почве совпадения производственных и земельных интересов в среде
рабоче-крестьянских масс Урала, что делало их доступными эсеровской пропаганде.
Эта
неустойчивость была изжита лишь в течение кампании 1918г.
Казачьи
области Южного театра характеризовались расслоением крестьянства и казачества
на почве неравномерного распределения между ними земли, служившего причиной и
экономического неравенства между ними. Первое, малоземельное или вовсе
безземельное, составлявшее около 50% всего населения, тянуло в сторону
советской власти, второе, особенно в лице своих зажиточных слоев, являлось
опорой контрреволюции. Такое же положение было на Кубани и в прочих казачьих
областях.
Население
Украины в классовом отношении представляло ту особенность, что рабочий
пролетариат, преимущественно не принадлежавший к коренному населению страны,
сосредоточивался в крупных городских центрах, а также в районе рудников и шахт
(Донбасс); коренное же население страны состояло из крестьянства, весьма
разнородного в экономическом отношении, при чем мелкобуржуазный кулацкий
элемент, поддерживавший национально-шовинистические стремления мелкой буржуазии
и интеллигенции, местами значительно вкраплялся в общую массу крестьян бедняков
и середняков.
Общей
особенностью всех театров являлось преобладание сельского населения над
городским, что по данным переписи 1897 г. выражалось в цифрах — 86,5% для сельского населения и 13,5% для городского[29]. В среде городского
населения по численности и организации преобладал рабочей класс, а в среде
сельского населения преобладала многочисленная масса среднего крестьянства.
Таким
образом, под классовым углом зрения состав населения в общем был благоприятен
для советской стратегии; в наиболее жизненных для контрреволюции районах, т. е:
в казачьих областях, советская власть могла рассчитывать на сочувствие и
поддержку по крайней мере половины; их населения.
В
отношении местных средств все выгоды были первоначально на стороне противника,
располагавшего источниками добывающей промышленности и земледельческими
районами, тогда как советские войска группировались в районах обрабатывающих и
потребляющих.
Общей
особенностью всех театров в дорожном отношении являлась их сравнительная
бедность искусственными путями сообщения. В более благоприятных условиях в этом
отношении находился Центральный театр. Вслед за ним шел Западный театр и затем
Южный. В более неблагоприятных условиях находились Восточный и
Северо-Кавказский театры и, наконец, хуже всего обстояло дело в этом отношении
на Северном театре.
Учтя
все условия местности и стратегическое положение; советское командование
остановилось на Восточном театре на тех операционных направлениях, которые
выводили его в наиболее доступную часть Уральского хребта и вместе с тем на
тылы пермской группы белых.
На
Южном театре советское командование могло воспользоваться теми же четырьмя
операционными направлениями, которые представлялись и для противника. Но в
противоположность им западные операционные направления, шедшие через Донецкий
бассейн представляли для советской стратегии большую выгоду по классовому
признаку, так как, являясь более короткими, они проходили по территории,
населенной крестьянством и пролетариатом; однако, в кампанию 1919 г. первоначально предпочтение было отдано более восточному направлению, проходившему по линии
наибольшего сопротивления для советских войск через казачью территорию Донской
области, что в дальнейшем потребовало перенесения центра тяжести советских сил
на харьковское направление[30].
В
пользу советской стратегии в начальный период войны пошла пространственность
театров, дав ее силам, формировавшимся внутри страны, необходимый выигрыш
времени для своей организации вне непосредственной близости от линии фронтов[31].
К
началу 1918 г. перед советской стратегией определенно выявлялись два главных
противника на Дону и на Украине.
В это
же время на востоке появились первые предвестники будущего фронта. Оренбургское
казачество, низвергнув путем местного переворота советскую власть в Оренбурге,
готовилось к борьбе с ней в пределах области, обращаясь за помощью к уральскому
казачьему войску, которое пока еще держалось нейтрально.
Этот
противник в силу удаленности театра и относительно еще слабому оформлению пока
мог быть предоставлен своим собственным силам.
Главное
внимание надлежало уделить ближайшим и уже оформившимся враждебным силам.
Удар
по наиболее сильному члену казачьей контрреволюции, мечтавшей об образовании
«юго-восточного союза» для борьбы с советской властью (Донское, Кубанское,
Астраханское, Терское казачьи войска), должен был строить и всю коалицию.
Кроме
того, и по состоянию своих вооруженных сил Дон в данное время являлся наиболее
серьезным противником.
Таким
образом, советской стратегии во время гражданской войны пришлось действовать в
окружении внешней и внутренней враждебных коалиций. Отсутствие взаимного
единства между различными членами враждебных коалиций, внутренняя слабость
отечественной контрреволюции в значительной мере облегчили это невыгодное на
первый взгляд ее положение.
2.2
Характер стратегии и тактики белых
Стратегия
белых соединений находилась в отношении внешнего политического окружения в
условиях благоприятных, и они могли бы сложиться для нее еще лучше, если бы ее
политика нашла путь соглашения с государственными новообразованиями (Польша,
Эстония, Латвия и пр.).
Как
ни была мала база в населении у контрреволюционных правительств, они своими
мероприятиями в области земельной, экономической и социальной политики
поспешили сами оттолкнуть от себя все колеблющиеся элементы, показав им слишком
явно лицо реставрации, в сторону которой все они ранее или позднее скатывались[32].
Слабость
внутреннего положения контрреволюционных правительств увеличивалась еще
противоречиями между теми из них, которые преследовали разные цели во внешней
политике и соперничеством даже между правительствами, стремившимися к одним и
тем же целям.
Так,
Украинская директория, стремившаяся к самостоятельности Украины, находилась во
враждебных отношениях с прочими контрреволюционными правительствами юга России,
и дело дважды доходило до вооруженных столкновений между силами тех и других.
Правительства казачьих областей с трудом выносили гнет экстерриториального
правительства «вооруженных сил юга России», опиравшегося на штыки
добровольческих армий. Это последнее, в свою очередь, только формально
признавало власть «верховного правителя», адмирала Колчака, пребывавшего в
Сибири, желая идти своим путем в области внешней и финансовой политики.
Наконец, окраинные казачьи атаманы Семенов, Калмыков, Анненков и др. не
признавали ничьей власти, кроме своей собственной[33].
Оттолкнув
от себя все слои населения своей внутренней политикой, контрреволюционные
правительства не сумели в своей внешней политике, как мы уже упоминали,
наладить своих взаимоотношений и с вновь возникшими окраинными государствами.
То и другое неблагоприятно отражалось на положении стратегии контрреволюции.
Она лишена были тех обильных внутренних источников пополнения, которыми
располагала советская стратегия, и не могла рассчитывать на боевое
сотрудничество вооруженных сил окраинных государств.
Исходя
из политических целей стратегии противной стороны, а именно «борьбы с
большевизмом до его окончательного уничтожения», ее операционные направления
шли из районов первоначального образования контрреволюционных армий к жизненным
центрам революции — революционным столицам — Петрограду и Москве.
Страницы: 1, 2, 3
|