Когда мы обращаемся к
изучению французской революции, можно удивиться тому, как ясен этот сложный
факт и со стороны своего происхождения, и со стороны развития. Легко можно
следить за развитием этого факта, отлично видеть, что там факт смуты —
неизбежное следствие того государственного кризиса, к которому Францию привел
ее феодальный строй; ясно видно там и результат многолетнего брожения,
выражавшийся в том, что преобладание феодального дворянства сменилось
преобладанием буржуазии.
Смутное время в
государстве российском вовсе не революция и не кажется исторически необходимым
явлением, по крайней мере, на первый взгляд. Началась она явлением совсем
случайным — прекращением династии; в значительной степени поддерживалась
вмешательством поляков и шведов, закончилась восстановлением прежних форм
государственного и общественного строя и в своих перипетиях представляет массу
случайного и труднообъяснимого. Благодаря такому характеру в российской истории
так много различных мнений и теорий об ее происхождении и причинах.
Одну из таких теорий
представляет в своей «Истории России» С.М. Соловьев. Он считает первой причиной
смуты дурное состояние народной нравственности, явившееся результатом
столкновения новых государственных начал со старыми дружинными. Это
столкновение, по его теории, выразилось в борьбе московских государей с
боярством. Другой причиной смуты он считает чрезмерное развитие казачества с
его противогосударственными стремлениями. Смутное время, по мнению С.М.
Соловьева,«…это время борьбы общественного и противообщественного элемента в
молодом Московском государстве, где государственный порядок встречал
противодействие со стороны старых дружинных начал и противообщественного
настроения многолюдной казацкой среды»[ 32, c.127].
Другого воззрения
держится К.С. Аксаков, который признает смуту фактом случайным, не имеющим
глубоких исторических причин. Смута была к тому же делом «государства», а не
«земли». Земля в смуте до 1612 г. была совсем пассивным лицом. Над ней спорили
и метались люди государства, а не земские. Во время междуцарствия разрушалось и
наконец рассыпалось вдребезги государственное здание России, говорит Аксаков:
«Под этим развалившимся зданием открылось крепкое земское устройство... в
1612—13 гг. земля встала и подняла развалившееся государство»[26,c.276].
Нетрудно заметить, что это осмысление смуты сделано в духе общих исторических
воззрений К. Аксакова и что оно в корне противоположно воззрениям Соловьева.
Третья теория выдвинута
И.Е. Забелиным («Минин и Пожарский»); она в своем генезисе является сочетанием
первых двух теорий. Причины смуты он видит, как и Аксаков, не в народе, а в
«правительстве», иначе в «боярской дружинной среде» (эти термины у него
равнозначные). «Боярская вообще служилая среда во имя отживших дружинных
традиций (здесь Забелин становится на точку зрения Соловьева) давно уже
крамольничала и готовила смуту. Столетием раньше смуты для нее созидалась почва
в стремлениях дружины править землей и кормиться на ее счет. Сирота-народ в
деле смуты играл пассивную роль и спас государство в критическую минуту. Народ,
таким образом, в смуте ничем не повинен, а виновниками были «боярство и
служилый класс»[22,c.163].
Н.И. Костомаров (в разных
статьях и в своем «Смутном времени») высказал иные взгляды. По его мнению, в смуте
виновны все классы русского общества, но причины этого бурного переворота
следует искать не внутри, а вне России. Внутри для смуты были лишь
благоприятные условия. Причина же лежит в папской власти, в работе иезуитов и в
видах польского правительства. Указывая на постоянные стремления папства к
подчинению себе восточной церкви и на искусные действия иезуитов в Польше и
Литве в конце XVI в., Костомаров полагает, что они, как и польское
правительство, ухватились за самозванца с целями политического ослабления
России и ее подчинения папству. Их вмешательство придало смуте в России такой
тяжелый характер и такую продолжительность.
В значительной степени
наша смута зависела и от случайных обстоятельств, но что она совсем не была
неожиданным для современников фактом, об этом говорят некоторые показания посла
Флетчера: «…в 1591 г. издал он в Лондоне свою книгу о России (on the Russian
Common Wealth), в которой предсказывает вещи, казалось бы, совсем случайные. В
V главе своей книги он говорит: «Младший брат царя (Феодора Ивановича), дитя
лет шести или семи, содержится в отдаленном месте от Москвы (т. е. в Угличе)
под надзором матери и родственников из дома Нагих. Но, как слышно, жизнь его
находится в опасности от покушения тех, которые простирают свои виды на престол
в случае бездетной смерти царя». Написано и издано было это до смерти царевича
Дмитрия. В этой же главе говорит Флетчер, что «царский род в России,
по-видимому, скоро пресечется со смертью особ, ныне живущих, и произойдет
переворот в русском царстве». Это известие напечатано было за семь лет до
прекращения династии. В главе IX он говорит, что жестокая политика и жестокие
поступки Ивана IV, хотя и прекратившиеся теперь, так потрясли все государство и
до того возбудили общий ропот и непримиримую ненависть, что, по-видимому, это
должно окончиться не иначе как всеобщим восстанием. Это было напечатано, по
крайней мере, лет за 10 до первого самозванца. Таким образом, в уме
образованного и наблюдательного англичанина за много лет до смуты сложилось
представление о ненормальности общественного быта в России и возможном
результате этого — беспорядках. Мало того, Флетчер в состоянии даже
предсказать, что наступающая смута окончится победой не удельной знати, а
простого дворянства» [26,c.269].
Таким образом, в конце
XVI в. для многих в русском обществе были уже ясны те болезненные процессы,
которые сообщили смуте такой острый характер общего кризиса.
Глубоки были политические
корни смуты. В процессе объединения Московское княжество превратилось в
обширное государство, сильно продвинувшееся в XVI веке к централизации.
Существенным образом менялись социальная структура общества, взаимоотношения
различных социальных слоев и групп, власти и общества, роль и место
самодержавия. Стало иным не только общество. Власть также должна была отвечать
новым условиям. Основной политический вопрос того времени — кто и как будет
управлять государством, которое уже перестало быть набором разрозненных земель
и княжеств, но еще не превратилось в органическое целое.
16 января 1547 года
Великий князь Московский Иван IV Васильевич венчался на царство в Успенском
соборе Московского Кремля. «Впервые в России был не только Великий князь, но и
царь, единовластный правитель в полном смысле этого слова»[6,c.78]. Иван
Грозный был первым царем не только потому, что первым принял царский титул, но
и потому, что первым осознал все значение царской власти.
«Раньше в России никогда
не было самодержавия, то есть такой системы правления, когда власть принадлежит
одному человеку, а все остальные, какими бы знатными, богатыми или заслуженными
они ни были, могут только покорно служить верховному правителю. Именно такую
систему правления хотел установить в России Иван IV. Естественно, что князья и
бояре, чьи отцы в недалеком прошлом были независимыми правителями собственных
княжеств, не могли и не хотели смириться с ролью простых слуг. Естественно, что
они постоянно исподволь, а то и открыто противились нововведениям царя»[7,с.130].
Не менее естественно, что раздражительному и нетерпеливому Ивану Грозному
однажды это надоело. Следствием царского недовольства стал беспрецедентный по
своим масштабам и жестокости террор в отношении высшей аристократии России –
опричина.
Уничтожение наиболее
влиятельных, независимых, князей и бояр знатных родов способствовало
централизации власти Ивана Грозного, но из-за масштабов террора данная политика
имела для России плачевные последствия. С.Ф.Платонов писал: «…нельзя не
признать, что террор, устроенный Грозным, был вообще ужасен и подготовлял страну
к смуте и междоусобию»[26,c.206].
На фоне террора еще ярче
проявляются противоречия, вызванные борьбой за власть возле трона в элите
московского общества. Смерть Ивана Грозного была внезапной, он умер за игрой в
шахматы. Оставленная им Верховная Дума – «пентархия», по данным Н.И. Карамзина
состояла из Князей И. Мстиславского, П. Шуйского, дяди Государева Н.Юрьева,
пестуна царевича Дмитрия Б.Бельского и шурина царя Б.Годунова начала борьбу
между собой за власть у трона. Первым пал Богдан Бельский и клан Нагих, еще до
официального венчания Федора из Москвы в Углич был удален с матерью и почти
всей родней полуторагодовалый царевич Дмитрий, а Бельский сослан воеводой в
Нижний Новгород. На вопрос, кем был организован бунт многотысячной толпы,
осадившей Кремль, с требованиями выдать Бельского, историки точного ответа не
дают, т.к. удаление от трона одного из влиятельнейших сановников, а вместе с
ним жены Ивана Грозного с наследником престола царевичем Дмитрием было выгодно
и Мстиславскому, и Шуйскому, и Юрьеву, и Годунову. Помимо прочего это означало
падение политической роли клана Нагих.
Смерть Никиты Романовича
Юрьева, победа в борьбе с Мстиславским и Шуйским привела Годунова на пост
регента государства российского. Начиная с 1587 года и до своей смерти в 1605
году, Борис Федорович Годунов единолично правит Россией.
Гибель царевича в мае
1591 г. оказалась «неслучайной случайностью»[8]. У Бориса Годунова в этот
момент не было непосредственной заинтересованности в смерти Дмитрия. Но смерть
наследника престола и смерть в 1594 году царевны Феодосии, после смерти Федора
в 1598 году означали прекращение наследственной династии московских
Рюриковичей.
«Обоснование легитимности
власти нового монарха и основываемой им династии нуждалось в свежих принципах.
В 1598 г. избирательный Земский собор стал как бы рупором проявления
божественного выбора. Естественно, в тогдашних текстах обосновывалось избрание
Бориса прежде всего предпочтением высших сил, но также и вполне реальными
мотивами: его превосходными качествами правителя, результатами его деятельности
по управлению страной, его родством (через сестру, жену царя Федора) с ушедшей
династией. Как бы то ни было, консолидация элиты, основной массы служилого
дворянства вокруг фигуры Годунова в 1598 г. несомненна». [13, с.464]
Росту авторитета Бориса
способствовала успешная внешняя политика. Он сумел продлить перемирие с
Польшей, а после удачной для России войны со Швецией (1590-1593) вернул города
Ям, Орешек, Иван-город и другие, получив выход к Балтийскому морю. В Западную Сибирь
были посланы значительные отряды стрельцов, которые закрепили власть царя над
сибирскими землями. Россия утвердилась на Северном Кавказе; в устье р. Терек
была построена крепость. «Однако крепостническая политика, которая помогла ему
заручиться поддержкой широких слоев феодалов, особенно служивого среднего
дворянства, имела оборонную сторону: она вызвала глубокое недовольство
крестьянства. Феодальная знать, потерпевшая поражение в споре за престол,
продолжала оставаться в оппозиции, выжидала удобного момента для нового
выступления против власти Бориса Годунова»[14, с.79].
Боярская аристократия,
стремившаяся к ограничению власти царя в свою пользу, усилила борьбу против
Бориса Годунова. Именно в этих оппозиционных кругах была впервые выдвинута и
опробована идея самозванства как способа борьбы с царем. Первые элементы
легенды о царевиче-избавителе появились еще в середине 80-х годов, когда в
Москве начали ходить толки о подменах рождавшихся мертвыми детей у царицы
Ирины. В начале XVII века эта легенда получила широкое хождение не только в
столице, но и в отдаленных уголках страны. И вот в 1600 году появляются первые
слухи о «чудо спасшемся царевиче Дмитрии», а в 1603 году против Годунова
поднялся объявившийся в Польше «царевич Дмитрий». «Идея самозванства была новой
для российской политической традиции и явно носила «авторский» характер.
Полагают, что ее создателями были лютые враги Годунова бояре Романовы, в доме
которых некоторое время жил исполнитель главной роли — бедный галицкий дворянин
Григорий Отрепьев». [5, с.25]
«Так готовилась Россия к
ужаснейшему из явлений в своей истории; готовилась долго: неистовым тиранством
двадцати четырех лет Иоанновых, адскою игрою Борисова властолюбия…»[16,T.10,c.156].
1.3 Социально-экономические
причины смуты
В области экономической,
причина смуты — это хозяйственный кризис, вызванный продолжительной Ливонской
войной и притеснениями опричнины. Оскудение и разорение России при Иване
Грозном между тем даром не прошло. Крестьяне массами уходили на новые земли от
крепостей и государственной тягости. Эксплуатация оставшихся усиливалась.
Земледельцы были опутаны долгами и повинностями. Все более затруднялся переход
от одного помещика к другому. При Борисе Годунове было издано еще несколько
указов, усиливающих крепостную неволю. В 1597г – о пятилетнем сроке поиска
беглых, в 1601—02 – об ограничении перевода крестьян одними землевладельцами от
других. Желания дворянства исполнялись. Но общественная напряженность от этого
не ослабевала, а лишь росла.
Даже относительно
благополучное правление царя Федора Ивановича не привело к стабилизации
положения. Разрушительные тенденции, порожденные острыми социальными и
политическими противоречиями, получили дальнейшее развитие. Экономический
кризис стимулировал усиление крепостничества, что вело к росту социальной
напряженности в обществе.
«Ливонская война
принуждала государство увеличивать налоги крестьян. Помимо обычных налогов,
практиковались чрезвычайные и дополнительные. Опричнина нанесла крестьянам
огромный материальный вред, «походы» и эксцессы опричников разоряли население.
Опричнина — худший вариант разрешения общегосударственных проблем управления
страной в условиях Ливонской войны и возраставших финансовых потребностей.
Начался экономический упадок крестьянских хозяйств, дополненный стихийными
бедствиями, невиданными по масштабам неурожаями, голодом и массовыми
эпидемиями, поразившими страну». [28, с.53]
На исходе столетия сплошь
маломощные дворохозяйства, резко сократились площади наделов. Налицо
чувствительное утяжеление эксплуатации крестьян государством и феодалами. Важно
и то, что в совокупной феодальной ренте государственно-централизованной
принадлежали теперь ведущие позиции, она преобладала среди денежных
обязательств крестьянского двора. Царские подати, царево тягло называли современники
чаще других в качестве причины запустения. Тем самым менялся в определенной
мере адрес недовольства крестьянства — им становилась центральная власть.
«В годы экономического
регресса проявился новый вариант преодоления затруднений. Стратегия крестьян
выражалась в том, что основные или значимые усилия выводились за пределы
государственного налогообложения. В этом были заинтересованы и помещики.
Происходило это по преимуществу двумя способами. Во-первых, возрос удельный вес
всякого рода промысловых и домашних занятий. Во-вторых, что важнее, в
земледелии резко увеличилось значение аренды. В конце XVI века это была по
преимуществу аренда земель соседних феодальных собственников или же из
государственного фонда поместных пустошей. Все эти явления фиксируют в реальном
течении жизни тенденции некрепостнического развития на экономическом уровне.
Именно поэтому мы вправе рассматривать Смуту и как отражение в реалиях
социальной, политической борьбы двух подспудных, экономических направлениях
развития общества. Только неодинаков удельный вес тенденций крепостнической и
некрепостнической эволюции — первая была намного мощнее и распространеннее
второй». [27, с.162]
В обществе были силы
помимо крестьянства, объективно заинтересованы в повороте. Это различные разряды
приборных служилых людей (стрельцов, служилых казаков, пушкарей и т.п.),
население южной пограничной зоны вообще. Здесь, в районах новой колонизации
социальная размежеванность местного общества была мало заметна по сравнению со
староосвоенными районами. Противоречия между этим регионом и центром
превалировали над внутренними конфликтами. «К тому же, сюда стекались наиболее
активные в социальном и хозяйственном плане элементы российского общества.
Пограничье делало привычным обращение к оружию в затруднительных случаях.
Суровость обстановки породила особенный тип крестьянина, горожанина, служилого
человека»[3,c.87]. Наконец, в несомненной оппозиции к власти находилась
значительная часть горожан. Это порождалось традиционным набором: тяжелым
налоговым прессом, произволом местных властей, непоследовательностью
правительства в своей городовой политике.
В 1601-03 гг. в стране
разразился небывалый голод. Это непредвиденное трагическое событие сыграло едва
ли не роковую роль в судьбе царя Бориса и начале пика Смуты.
Сначала шли проливные
дожди 10 недель, потом, в конце лета, мороз
повредил хлеб. На будущий год опять неурожай. Наступил страшный голод, о
котором Н.М. Карамзин писал: «Тогда началось бедствие, и вопль голодных
встревожил царя. Не только гумна опустели, и четверть ржи возвысилась ценою от
12 и 15 денег до 3 рублей. Борис велел отворить царские житницы в Москве и
других городах; убедил духовенство и вельмож продавать хлебные запасы свои
также низкою ценою; отворил казну: в 4-х оградах, сделанных близ деревянной
стены московской, лежали кучи серебра для бедных: ежедневно, в час утра,
каждому давали 2 московки, деньгу или копейку, – но голод свирепствовал: ибо
хитрые корыстолюбцы обманом скупали дешевый хлеб в житницах казенных,
святительских, боярских, чтобы возвышать цену и торговать им с прибытком
бессовестным: бедные, получая в день лишь копейку серебряную, не могли
питаться…»[16,T10 c.68].
Последствия были
тяжелыми, несмотря на все мероприятия, призванные облегчить положение простых
людей. Только от болезней, последовавших за голодом, в одной Москве умерло
около 130 тысяч человек, в селах и в других областях от голода и холодов еще
несравненно более, зимой люди десятками замерзали на дорогах.
Многие от голода отдавали
себя в холопы, и, наконец, нередко господа, не в силах прокормить скот,
выгоняли слуг. На окраины, особенно южные и юго-западные бежало множество
людей. Там скапливался горячий материал, готовый вспыхнуть в любое время.
Начались разбои и волнения беглых и гулящих людей, которые действовали под
самой Москвой.
В 1603 году началось
восстание Хлопка. Оно вспыхнуло в юго-восточных уездах страны, где собрались
тысячи холопов, из которых, судя по прозвищу, вышел их предводитель, и других
обездоленных людей. Восставшие громили дворянские имения. Их отряды собрались в
огромное и двинулись к столице. Против «воров» было брошено большое войско во
главе с молодым талантливым полководцем, окольничим И.Ф. Басмановым. В октябре
1603г оба войска сошлись к западу от Москвы. Повстанцы неожиданно напали на
авангард Басманова, разгромили его, погиб и главнокомандующий. Сражение
основных сил было ожесточенным и кровопролитным. Лишь с большим напряжением
правительственное войско одолело сермяжную рать Хлопка. Его взяли в плен и казнили,
как и многих повстанцев. Но другие спаслись, бежали туда, откуда пришли: на
юго-западные окраины.
Голод и другие несчастья
обострили все противоречия. Народ связывал бедствия страны с убийством Дмитрия
и неправедным воцарением Годунова. Восстание Хлопка было кульминацией «голодных
бунтов» 1601-03 гг и в дальнейшем переросло в движения времени самозванцев.
Выводы по
1 главе
Рассматривая
социально-экономические и политические предпосылки возникновения «Смуты» на
Руси можно сделать следующие выводы.
Основными политическими
причинами возникновения «Смутного времени» являются: