Правление дома Медичи во Флоренции в XV веке по Историям Флоренции Франческо Гвиччардини и Никколо Макиавелли

Ничего не сообщает и о законной жене Лоренцо – Клариче Орсини. Это можно

объяснить тем, что, возможно, автор считал, что по настоящему Лоренцо любил

именно Бартоломею. Известно, что о своей жене Лоренцо говорил, что он

«…взял эту даму в жены, а точнее, она была отдана за меня»[429]. Также

известно и то, что «любвеобилие» Лоренцо нашло свое выражение в его поэзии.

Чуть ли не каждый второй стих посвящался им своей новой любви[430].

Можно отметить, вернувшись к словам Савонаролы, что конечно Флоренция не

была городом где жили в соответствии с идеалами апостольской церкви. Как

отмечает сам Гвиччардини, город во время Лоренцо «…непрерывными был обязан

ему карнавалами, удовольствиями, радостями и праздниками (коих было)

достаточно…»[431].

Ту жестокость, которая была присуща Лоренцо, Гвиччардини называет

результатом заговора Пацци[432]. Но при этом, говоря о произошедшем далее,

Гвиччардини отмечает, что постепенно его ярость исчезала, и в целом его

нельзя назвать кровожадным. Второй причиной его жестокости Гвиччардини

называет подозрение. По его мнению, Лоренцо, которому было необходимо

держать в подчинении целый город, был просто обречен быть

подозрительным[433].

Тут же Гвиччардини затрагивает и другой важный вопрос, а именно: как

оценить ту форму правления, которая была во Флоренции. Гвиччардини пишет,

что это была особенная форма свободы[434]. Главная мысль Гвиччардини

сводится к тому, что хоть город и считался свободным, на самом деле Лоренцо

был тираном[435]. Далее же он четко пишет о том, что Лоренцо был тираном,

но тираном наилучшим и наиболее благоприятным для города[436]. Здесь надо

сказать, что Лоренцо Медичи для Флоренции не был чужеродным элементом[437],

как другие правители, которые приезжали править из вне. Он был настоящим

“флорентийцем среди флорентийцев”[438] и уж в чем, а в отсутствии

патриотизма его обвинять было никак нельзя. Тирания его, продолжает

Гвиччардини была умеренной и принуждение он использовал только по

необходимости[439]. Это утверждение в какой-то мере может служить примером

к идее о тирании, высказанной Эмилем Жебаром. Он считал, что тирания

явилась следствием развития капитализма в Италии. Кроме того, этот

исследователь считает, что тиран в Италии являлся «выразителем духа своей

эпохи и своей страны»[440], то есть, другими словами для Италии и для

Флоренции в то время тирания была самой удобной формой правления, и при

этом имела свою специфику[441]. При Лоренцо по его мнению «между тиранией и

Возрождением был заключен союз»[442].

В конце своей «Истории Флоренции» Гвиччардини делает вывод о том, «что

Козимо был более стоящий человек, и тем не менее для добродетелей и для

судьбы один и другой были самыми большими, что может быть с упадком Рима

здесь не имела Италия гражданина частного похожего на них». В связи с этим

надо отметить, что более лояльное отношение к Козимо, чем к Лоренцо не

является чем-то особенным и уникальным. Исследования Л.М.Брагиной, в

частности, показывают, что позиция Гвиччардини схожа с позицией

флорентийских магистратов, современников Медичи. Если во время правления

Козимо отмечается вера в возможность сохранения республиканских порядков,

то в правление Лоренцо Медичи республиканские иллюзии рассеиваются[443].

Макиавелли, что любопытно, не дает сравнения Лоренцо и Козимо.

В заключении можно отметить следующие особенности изложения правления

Лоренцо в «Истории Флоренции» Франческо Гвиччардини и Николо Макиавелли. Во-

первых Гвиччардини более подробно останавливается на описании реформ,

проведенных Лоренцо Медичи во Флоренции. Во-вторых, значительное место в

обоих «Историях» уделено описанию заговора Пацци, как наиболее

значительному событию, произошедшему во время правления Лоренцо. В-третьих,

необходимо отметить содержание специальной главы, которую Гвиччардини

целиком посвящает описанию портрета Лоренцо и его сравнению с Козимо. Здесь

Гвиччардини предстает с более критической точкой зрения на правление

Лоренцо, при этом объективно не забывая упомянуть и о достижениях,

связанных с его именем. Эта часть в обоих «Историях» является наиболее

сложной для анализа. Это объясняется несколькими факторами. В «Истории

Флоренции» Макиавелли автор изложением фактов, касающихся времени правления

Лоренцо Медичи завершает свое произведение и поэтому уделяет им несколько

более пристальное внимание и отводит больше объема. Как уже было отмечено,

Макиавелли в своей «Истории» рассматривает ту же идею, что и в «Государе»,

а именно то, каким должен быть идеальный правитель. И вполне естественно,

что власть во Флоренции сосредоточилась для него в одном лице – лице

Лоренцо Медичи. Гвиччардини же ставит целью больше исследовать

функционирование государственного аппарата города в целом и Лоренцо

рассматривается им в данном плане как один из элементов этой системы. С

другой стороны, Гвиччардини не мог обойти вниманием такую неординарную

личность, как Лоренцо Великолепный и поэтому, как бы выносит рассмотрение

его личности за границу описания флорентийских событий ( в отдельную

главу).

Заключение

Для того, чтобы говорить об особенностях освещения правления Медичи в

«Историях Флоренции» Макиавелли и Гвиччардини надо еще раз взглянуть на то,

как эти авторы описывают эволюцию медичейской власти во Флоренции.

Первоначально во Флоренции к началу XV века существовало две партии, одна

из которых возглавлялась Никколо д`Уццано, а во главе другой стоял Джованни

д`Бенчи. До поры отношения между этими партиями не выливались в открытый

конфликт. После смерти лидеров обеих партий, сменивший Уццано Ринальдо

Альбицци и его партия пошли на открытое столкновение. С противоположной

партией решили разобраться радикальным способом - лишить верхушки. Во главе

дома Медичи, что отмечают оба автора, тогда стояли сыновья Джованни д`Бенчи

– Козимо и Аверардо, к которым применили традиционный для семей такого рода

вид наказания – высылку. Оба автора единодушны в том, что по сути Ринальдо

Альбицци и компания сами вырыли себе яму своими необдуманными действиями.

Можно отметить, что по мнению авторов «Историй» Козимо пришлось бороться

именно с партией, а не с флорентийским народом[444]. В переживающие не

лучшие времена город с триумфом возвратился Козимо Медичи. На первых порах

он еще не обладал абсолютной властью ни в городе, ни в своей партии. Судя

по сообщениям Франческо Гвиччардни, большей властью обладали тогда Пьеро

Гвиччардини и Нери ди Джино Каппони. После ряда реформ, о которых упоминают

оба автора, Козимо начал оказывать давление на своих конкурентов. Причем

действовал он очень осторожно и эффективно, но не стал зря проливать кровь,

ибо располагал более существенным рычагом давления на окружающих –

деньгами. Выброшенный из окна Бальдаччо, друг Нери, должен был стать для

всех примером, и он им стал. Козимо стал лидером, но не абсолютным

правителем. По прежнему, если обратить внимание на сообщение обоих авторов,

речь часто идет не только и не столько о Козимо, сколько о его партии.

В области внешней политики Козимо предстает как мудрый советчик, дипломат,

любящий действовать словом, чем оружием. Его смерть – явление для обоих

авторов особенное. Во время описания смерти проявляется отношение к нему.

Козимо для них человек, в первую очередь, заботившийся более о государстве,

чем о личном благе, и это для обоих авторов главный критерий оценки.

Смерть отца привела к власти его больного сына – Пьеро. Как уже было

отмечено, у Гвиччардини и Макиавелли описание времени правления Пьеро

сводится к двум моментам – краткая его характеристика и заговор против

него. Эти два факта связаны напрямую, о чем оба автора упоминают лишь

вскользь, говоря о том, что из-за своей доброты и милосердия Пьеро не мог

помешать росту влияния некоторых людей. На самом деле все было гораздо

серьезней. Лидерство и финансы Козимо с одной стороны и политическое

влияние его сторонников с другой обеспечивали сохранность существующего

положения. Лидера не стало, а его сын на эту роль не тянул. Возникает

мощная оппозиционная группировка, и становиться ясно, что для медичейской

партии наступает момент истины. Сторонники Медичи во главе с Содерини

одержали победу[445]. После смерти Пьеро, пережившая проверку на прочность

партия могла пойти на такой шаг, как, например, сделать своим лидером

двадцатилетнего паренька – Лоренцо Медичи. Уже функционировал механизм

контроля за государством, который хотя и давал сбои, но не прекращал своей

работы.

И вот Лоренцо. На его примере хорошо виден подход обоих авторов к

описанию истории своего города. Для Макиавели история Флоренции строится

через личности. Личности семьи Медичи. Они стоят во главе пирамиды

флорентийского общества, выделясь как личными качествами, так и

материальными возможностями. Макиавелли ищет и, что самое главное, находит

в них черты идеального государя. Для Гвиччардини же правительство во

Флоренции не только Медичи. Создается такое впечатление, что они в его

представлении как бы являют собой одно из звеньев в цепи флорентийской

системы управления. Звено безусловно более сильное, но не единственное.

Лоренцо безусловно выделяется из общей массы. Но выделяется, как человек

Возрождения, а не как правитель. Политическая борьба, административные дела

были не для него. Две-три реформы, и он уже мог не беспокоиться о своей

судьбе и судьбе своих сторонников. Механизм внутреннего контроля был

отлажен и работал уже без его, Лоренцо Медичи, постоянного надзора. Только

вмешательство внешних сил (Рима в случае с Пацци, а затем и Неаполя) могли

нарушить ритм его работы. Недовольные были, но сделать ничего не могли.

Переломным мог стать заговор Пацци, но когда стало ясно, что народ скорее

предпочтет «тиранию» Медичи иллюзорным сказкам о свободе, Лоренцо спокойно

оставил город и отправился к Фердинанду Арагонскому решать вопрос о мире.

Макиавелли больше волнует риск для жизни Лоренцо, чем возможность свержения

власти Медичи во Флоренции в его отсутствие, а Гвиччардини лишь

предполагает, что возможно все вопросы можно было решить не выезжая из

Флоренции. Зато после было триумфальное возвращение ( можно провести

аналогии с Козимо ) и время мира, который Лоренцо привез во Флоренцию, как

и его дед.

Несколько более сложной, чем это может показаться на первый взгляд,

является проблема личности Лоренцо у Гвиччардини, которого он сравнивает с

Козимо. Он пишет, что Козимо был человеком более стоящим, но в жизни города

тот и другой сыграли значительную роль[446]. На мой взгляд через эту фразу

подход Гвиччардини раскрывается лучше всего. Автор отмечает, что Козимо

был более стоящим именно как человек (uomo), т.е он пытается, насколько это

возможно, отделить личные качества человека и его дела на благо

общества[447]. При этом давая характеристику Лоренцо, он указывает как на

его достоинства, так и на его недостатки. Именно указывает, а не

раскрывает.

Кроме этих моментов, касающихся непосредственно дома Медичи, можно

отметить и то, что при написании «Истории» Франческо Гвиччардини не

упускает возможность упомянуть, если это возможно, фамилию Гвиччардини.

Кроме того, надо отметить, что обе «Истории» дают нам много примеров,

подчеркивающих роль семьи и родственных связей во Флоренции, раскрывают

структуру семьи.

Обе «Истории» обходят стороной культурную грань эпохи Возрождения. Здесь мы

не найдем описаний жизни художников, мастеров, гуманистов или детального

анализа их произведений. Сочинение Гвиччардини более подходит под роль

источника, освещающего развитие во Флоренции институтов власти, механизмы

политического влияния. Такая подробность проводимых реформ отсутствует даже

у Макиавелли и это несколько странно, учитывая, что именно внутренние

события были для Макиавелли главными. Зато много у Макиавелли речей,

которые он вкладывает в уста разных людей. Автор рассказывает их, используя

все свое красноречие, богатство языка и стиля. Тем более обидно, что эти

фразы являются лишь плодом его воображения[448]. У Гвиччардини такого не

встретишь, а те редкие фразы которые попадаются, используются им прежде

всего для того, для чего их использует и Макиавелли, а именно для передачи

своих мыслей чужими словами.

Важно отметить также и то, что в обоих произведениях, на мой взгляд,

присутствует некий субъективизм авторов, которые уделяют большее внимание

дому Медичи на всем рассматриваемом хронологическом периоде. Главная цель

обоих авторов заключается в рассмотрении эволюции политической системы в

городе. Отправной точкой для них служит сложившаяся в их время система

абсолютной власти Медичи. При возвращении к исходной точке и изучению

причин зарождения власти Медичи во Флоренции авторы невольно вынуждены

выделять Медичи из контекста общих событий. Поэтому складывается

неправильное впечатление о доминирующей силе Медичи на протяжении

описываемого нами периода.

Если сравнивать отражение правления Медичи во Флоренции в «Истории»

Макиавелли и Гвиччардини, то Гвиччардини предстает писателем более

объективным, более критичным, и более целеустремленным в том плане, что его

цель видна более четко – эволюция управления Флоренцией в контексте общей

истории города. Но при этом для понимания сути некоторых описываемых фактов

и терминов, особенно относящихся к описанию управления Флоренции, часто

необходимо обращение к историографии.

Библиография

Источники

Гвиччардини Ф. Заметки о делах политических и гражданских / Пер. с итал. //

Сочинения. М., 1934. С. 107-231.

Гвиччардини Ф. История Флоренции / Пер. с итал. // Сочинения великих

итальянцев XVI в. Спб., 2002. С.72-141.

Гвиччардини Ф. Семейная хроника / Пер. с итал. // Сочинения. М., 1934. С.

231-301.

Макиавелли Н. История Флоренции / Пер. с итал. // Государь. М., 1999. С.

197-624.

Макиавелли Н. К Франческо Гвиччардини / Пер. с итал. // Средние века. М.,

1997. Вып. 60. С. 457-458.

Полициано А. Анджело Полициано приветствует Якопо Антикварио / Пер. с итал.

// Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения. М., 1985. С. 235-

242.

Полициано А. О заговоре Пацци / Пер. с итал. // Культура Возрождения и

средние века. М., 1993. С. 204-217.

Ринуччини А. Диалог о свободе / Пер. с итал. // Сочинения итальянских

гуманистов эпохи Возрождения. М., 1985. С. 162-181.

Филельфо Ф. Флорентийские беседы об изгнании / Пер. с итал. // Сочинения

итальянских гуманистов эпохи Возрождения. М., 1985. С.110-121

Guicciardini F. Storie fiorentine // Opere di Francesco Guicciardini.

Torino, 1974. P. 61-172.

Guicciardini F. Storie fiorentine. Firenze, 1974. 350 p.

Литература

Абрамсон М.Л. Супруги, их родные и близкие в южноитальянском городе

высокого средневековья X-XIII // Человек в кругу семьи: очерки по истории

частной жизни в Европе до начала нового времени. М., 1996. С. 106-121.

Андреев М.Л Хлодовский Р.Л. Итальянская литература зрелого и позднего

Возрождения. М.,1988. 245 с.

Баткин Л.М. Европейский человек наедине с собой. М.,2000. 1005 с.

Баткин Л.М. Итальянское Возрождение: проблемы и люди. М., 1995. 448 с.

Брагина Л.М. Идеи гражданского гуманизма в речах флорентийских магистратов

XV в. // Средние века. М., 1982. Вып. 45. С. 14-15.

Брагина Л.М. Итальянский гуманизм: этические учения XIV-XVв. М., 1977. 303

с.

Брагина Л.М. Культурная жизнь Флоренции первой половины XV в. в оценке

современников // Средние века. М., 1997. Вып. 60. С. 325-241.

Брагина Л.М. Проблема власти в творчестве Франческо Гвиччардини // Культура

Возрождения и власть. М., 1999. C. 55-67.

Брагина Л.М. Самознание флорентийцев по сочинениям гуманистов XV в. //

Город в средневековой цивилизации Западной Европы. В 4 т. Т. 3. Человек

внутри городских стен. Формы городских связей. М., 2000. С. 299-306.

Брагина Л.М. Социально-политические идеи в итальянском гуманизме XV в. //

Культура Возрождения и общество. М., 1986. С. 32-41.

Бурхард Я. Культура Возрождения в Италии. М., 1996. 590 с.

Виллари П. Джироламо Савонарола и его время / Пер. с итал. М., 1995. 929

с.

Виллари П. Николло Макиавелли и его время: В 2 т. / Пер. с итал. Спб.,

1914. Т.1. 430 с.

Гарэн Э. Проблемы итальянского Возрождения. М., 1986. 392 с.

Гаспари А. История итальянской литературы: В 2 т. / Пер. с итал. Спб.,

1897. Т.2. 580 с.

Гергей Е. История папства. М., 1996. 463 с.

Гращенков В.Н. Портрет раннего итальянского Возрождения: опыт

социологической характеристики. // Культура Возрождения и общество.

М.,1986. С. 53-59.

Гуковский М.А. Итальянское Возрождение. Л., 1990. 618 с.

Дажина В.Д. Портретная иконография Медичи: от республики к монархии. \\

Культура Возрождения и власть. М., 1999. C. 130-144.

Данилова И.Е. Итальянский город XV века: реальность, миф, образ. М., 2000.

253 с.

Де Санктис Ф. История итальянской литературы. М., 1963. 534 с.

Де Санктис Ф. Макиавелли // Макиавелли Н. Государь. М., 1999. С. 624-654.

Дживилегов А.К. Франческо Гвиччардини // Гвиччардини Ф. Сочинения. М.,

1934. С. 7-34.

Дживилегов А.К. Творцы итальянского Возрождения: В 2 кн. М., 1998. Кн. 1.

352 с.

Жебар Э. Начало Возрождения в Италии / Пер. с фр. Спб., 1900. 392 с.

Зайчик Р. Люди и искусство итальянского Возрождения / Пер. с нем. Спб.,

1906. 404 с.

Котельникова Л.А. Феодализм и город в Италии в VIII-XV веках. М., 1987. С.

252.

Краснова И.А. Деловые люди Флоренции XIV-XV вв. : занятия, образ жизни и

обыденное сознание. В 2 ч. Ч. 1. Ставрополь, 1995. 143 с.

Краснова И.А. Идея гражданского единства и власть во Флоренции XIV-XV вв.

// Культура Возрождения и власть. М., 1999. С. 17-27.

Краснова И.А. Представление о свободе у флорентийских граждан // Город в

средневековой цивилизации Западной Европы. В 4 т. Т. 4. Extra muros: город,

общество, государство. М., 2000. С. 79-84.

Краснова И.А. Проблемы воспитания делового человека во Флоренции XIV в. //

Гуманистическая мысль, школа и педагогика эпохи позднего средневековья и

начала нового времени. М., 1990. С. 60-62.

Краснова И.А. Суждения о бедности и благотворительности в купеческой среде

Флоренции XIV-XV вв. // Средние века. М.,1997. Вып. 59. C. 3-21.

Кудрявцев О.Ф. Меценатство как политика и как призвание: Козимо Медичи и

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10