Дипломная работа: Политическая борьба исламизма и кемализма в Турецкой Республике

В декабре 2009 года Конституционный суд Турции принял решение о закрытии «Партии демократического общества» – главной политической силы курдов, члены которой были признаны виновными в связях с повстанцами. ЕС и США мгновенно выразили свою обеспокоенность[263]. Интересно то, что содействовать закрытию курдской радиостанции пообещал Андерс Фог Расмуссен, датский премьер-министр, в обмен на согласие Турции утвердить его кандидатуру на пост генсека НАТО[264].

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов выразил мнение, что Турция, которая «действительно прилагала очень большие усилия по евроинтеграции и по сближению с Евросоюзом, сейчас, в общем-то, понимает, что это почти бесперспективно, и, продолжая стремиться в Евросоюз, начинает осматриваться вокруг в поисках самостоятельной роли»[265].

Министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу и вовсе предложил создать Евразийский союз как альтернативу ЕС[266], ключевым условием которого он выделил «неплохие отношения между Турцией и Россией»[267]. При этом ещё 5 января 2010 года на конференции турецких послов в Анкаре он заявил, что «турецкая дипломатия должна подготовиться к тому, что Турция станет членом ЕС в 2023 году и войдет в десятку стран, лидирующих по экономике в мире»[268].

Высшее руководство Турции всё больше понимает, что переговоры с ЕС напоминает дипломатические игры, где одна из сторон намеренно затягивает переговоры, тогда как вторая выполняет одно требование за другим. Как итог, у ЕС остались только те требования, выполнить которые Турция на данный момент не может.

Гюль в октябре 2009 года даже обмолвился о том, что Турция может пойти путём Норвегии и отказаться от членства в ЕС[269]. Всё на той же конференции в Париже на тему «Франко-турецкое партнерство: наращивание мощи в Европе и в мире», организованном ТЮСИАД совместно с французской ассоциацией предпринимателей МЕДЕФ Гюль заявил, что Франции следовало бы быть довольной, что она имеет столь сильного партнёра, как Турция, так как «деятельность со слабым партнером ограничена»[270].

Последовательно настроен Эрдоан, который самоуверенно заявил, что «в не зависимости от того, примете вы Турцию или нет, она всегда в ЕС», напомнив о 5 миллионах турок, проживающих на территории ЕС[271]. Турецкий лидер продолжает критиковать политику «двойных стандартов», которую ЕС применяет в отношении стран-кандидатов. С его позицией сложно спорить, учитывая, что в последние годы в ЕС были приняты государства, которые являются не более чем балластом для Европы. Более того, хорошо известна позиция турецкого премьера, согласно которой ЕС нуждается в Турции больше, чем она в ЕС[272].

Теперь в вопросе Турции явственно наметились два лагеря. Франция, Германия и Австрия выступают за пресловутое «привилегированное членство», на которое Турция реагирует весьма болезненно. Давутоглу вслед за Эрдоаном заявил, что Турция станет «либо полноправным членом ЕС, либо не войдёт в него вообще»[273]. Выгодно для Турции то, что в 2009 году при посредничестве Швеции и США позиция Саркози несколько смягчилась; более того, госсекретарём Франции по европейским делам стал Пьер Лелуш, который известен своим хорошим отношением к Турции[274].

Иного мнения придерживаются Великобритания, Польша, Португалия и Испания, что позволяет предположить, что проблема не в том, что ЕС – христианский клуб (та же Албания, в которой мусульманское население составляет свыше 2 миллионов (70%) вполне возможно вступит в ЕС, причём скорее всего даже раньше Турции) или не в том, что европейцы не считают Турцию европейской страной. Более того, в 2006 году с поддержкой интеграции Турции в ЕС выступил даже Папа Римский Бенедикт XVI[275].

Впрочем, возможно религиозный фактор «всплывает» только в паре с ещё одним «скрытым препятствием, являющимся ещё одним официально не упоминаемым фактором – популяция Турции, вернее, её количество. ЕС опасается, что турки наводнят Европу (в 2008 году население Турции составляло почти 75 миллионов человек[276], а к 2020 году Турция выйдет на первое место в Европе по численности населения), что будет опасно не только с точки зрения внутриевропейской миграции, но и с точки зрения политики – депутатская квота в Европарламенте, как известно, определяется количеством населения.

А вот юридический фактор, похоже, занимает руководство ЕС меньше, так как за время правления Белой партии законодательство Турции настолько приблизилось к европейским стандартам демократии, что туркам осталось только принять новую конституцию взамен старой 1980 года, разработанной Генштабом Турции. Это требование было выражено европейскими послами Эрдоану 10 февраля 2010 года[277].

Турецкое руководство раздражает и то, что переговоры с Турцией проходят крайне медленно: из тридцати пяти пунктов (разделов) законодательства ЕС в данный момент идёт обсуждение двенадцати и только по одному переговоры закончились успехом[278]. Гюль ещё в 2007 году отметил, что существенное снижение сторонников вступления в ЕС внутри турецкого общества связано с тем, что «турецкому народу кажется, что Евросоюз не ценит усилия по достоинству»[279].

Государственный министр и глава турецкой делегации на переговорах с ЕС Эгемен Багыш заявил, что согласно результатам социологического опроса, если бы референдум проводился сегодня, 62-65 процентов граждан страны проголосовали бы за членство в Европейском Союзе; 45 процентов уверены, что рано или поздно Турция вступит в ЕС[280]. Багыш отметил, что широкие слои общества в Турции поддерживают процесс членства в Европейском союзе. Более того, он заявил, что «при каждом визите в Европу спрашивают о том, когда Турция станет членом ЕС. Я всегда отвечаю, что мы уже являемся членом этой организации, независимо от желания Европы»[281].

Эти слова подтверждают результаты опроса «Изменение вектора внешней политики Турции и отношения с соседями», проведенного Международной организацией стратегических исследований (USAK). Согласно ему, 58,25% турок не считают себя приверженцами антизападных взглядов, а 12,7% — наоборот[282]. 30 марта 2009 года австрийская газета Der Standard со ссылкой на проправительственную турецкую газету Today's Zaman привела данные опроса населения Турции, согласно которому 75% респондентов в Турции высказались за членство в ЕС (в 2006 г. сторонников присоединения было лишь 54%)[283]. Проведённый в конце 2009 года Eurobarometer опрос выявил, что только 45% турецкого населения выступает «за» членство в ЕС (полгода назад – 48%), а на вопрос «выиграет ли Турция от вступления в ЕС» позиции разделились поровну, тогда как полгода назад положительно отвечали 57% респондентов[284].

Причиной падения интереса к ЕС является то, что, как образно выразился турецкий эксперт Дженгиз Актар «Турки забыли о Европе. Слишком долго ничего не происходило, и перспективы вступления в ЕС уменьшаются с каждым днем»[285]. Согласно данным Hurriyet, большинство населения Турции полагает, что «ЕС не примет страну в европейскую семью, даже если Турция пойдет навстречу всем политическим и экономическим требованиям ЕС»[286].

Определённым образом о постепенном отказе от политики интеграции в ЕС свидетельствуют нашумевшие политические дела – «Дело организации Эргенекон» и «Дело о программе переворота “Балйоз”». Комиссар ЕС по вопросам расширения и европейской политики соседства Стефан Фюле выразил свою озадаченность по поводу нашумевших арестов по делу «Балйоз» и отметил, что ЕС следит за процессом против организации «Эргенекон»[287].

Таким образом, «пророчества» многих сторонников приглашения Турции в ЕС сбываются: усиливается европессимизм, а Турция всё больше чувствует себя изгоем, продолжая оставаться, по меткому выражению Хантингтона, «оторванной цивилизацией». В Турции понимают, что к вступлению в ЕС сейчас ближе даже такие отсталые во всех отношениях страны, как Украина, Грузия и Албания. Турецкое руководство в последние годы начинает активную переориентацию вектора внешней политики на сотрудничество с Россией и Ираном. Как ни трудно заметить, эти три страны легко могут объединиться, обладая неофициальным статусом мировых изгоев, против которых направлен основной удар своего рода четвёртой мировой войны, осуществляемой посредством масс-медиа. Стоит отметить, что схожесть политических режимов в этих странах готовит почву для возможного союза между ними.

Подытоживая, стоит отметить следующее. Во-первых, безусловную важность переговорного процесса с ЕС для формирования равновесия между сторонниками светскости и исламизации, так как подготовка к интеграции в Евросоюз de-facto приводит к установлению системы взаимных сдержек и противовесов между военными и исламистами: ни те, ни другие не имеют и не будут иметь в случае успеха переговоров с ЕС никакого шанса на эскалацию развития Турции в ту или иную сторону.

Во-вторых, немаловажно то, что сугубо конъюнктурные решения деятелей Евросоюза, оперирующих сиюминутными интересами, приводят к росту исламизации Турции, о чём говорят данные социологических опросов и, главное, заявления политических лидеров, готовых отвернуться от Европы. И если в 2009-2010 годах их заявления вряд ли имеют какую-то цель, кроме скрытого шантажа, то вскоре ситуация может усугубиться не в пользу Европы и США.

Наконец, в-третьих, важно отметить, что европейская религиозная закостенелость открывает простор экономических и политических возможностей для России, с которой у нынешнего руководства Турции самые тёплые отношения (пример – визит Дмитрия Медведева в Турцию 11-12 мая 2010 года, по результатам которого Турция и Россия подписали целый ряд различных соглашений, и в течение пяти лет выведут товарооборот между странами на уровень 100 млрд. $).

Российский исследователь В. Данилов полагает, что «в плане… исламского фундаментализма… Турция является наиболее спокойным островком в регионе»[288]. Однако за последние восемь лет ситуация равновесия между кемалистами и исламистами стала представлять собой нечто вроде эквилибриума, о котором, впрочем, вслух не говорит ни одна заинтересованная сторона: «Между светским истеблишментом и исламистской оппозицией установлено нечто вроде временного равновесия, которое позволяет им сосуществовать в рамках конституционного процесса. Турция пока наиболее успешно реализует схему, в которой религиозная оппозиция не выходит из-под контроля государственных институтов, хотя и обладает большой свободой в СМИ, системе образования и подготовки профессиональных кадров»[289].

Между тем, ПСР как и любая правящая партия в демократических странах имеет достаточно большую оппозицию, основная деятельность которой сосредоточена вокруг демагогии против партии власти, а не вокруг реальной политической деятельности. Как отмечает А. Корицкий, главной причиной поражения оппозиции стало отсутствие «конкретной программы, альтернативной правительственной…прежде всего, в сфере социальной политики», так как оппозиционеры в своей риторике стремились лишь указать на нарушения со стороны ПСР[290]. Оппозиция пошла дорогой двойных стандартов, осуждая использование ислама в политических целях, и используя критику действий партии и её лидеров вместо формулировки чёткой программы решения насущных проблем[291]. Впрочем, уже на локальных выборах в 2009 году оппозиция сделала правильные выводы и постарались «концентрироваться в первую очередь на социально-экономических вопросах – высоком уровне безработицы и других проблемах, порождаемых мировым экономическим кризисом»[292], что позволило им лишь «отобрать» у ПСР примерно 7% голосов (по сравнению с выборами в меджлис 2007 года).

Директор израильского центра глобальных исследований международных отношений Барри Рубин заявил по поводу победы Белой партии на выборах в ВНСТ 2007 года, что «ПСР впервые сделала попытку повести за собой страну не с помощью политических лозунгов, а реализацией конкретной социальной политики в обществе…это был верный шаг, и если новое правительство Эрдоана не совершит политических ошибок, ПСР обеспечит себе активную политическую жизнь ещё как минимум на 20 лет»[293].

Слова Б. Рубина имеют под собой прочную экономическую основу: темпы роста экономики Турции за время пребывания ПСР у власти составили 7,8% (за предыдущий период – 2,6%), ВВП увеличилось почти на три тысячи долларов на душу населения, а иностранные инвестиции с 1 до 20,2 млрд. $[294].

Особенностью современной оппозиции можно с уверенностью назвать её разнородность, что обеспечивает невозможность выступления объединёнными силами против Белой партии.

Мне кажется, что оппозицию в Турции можно условно разделить на несколько групп:

1.  Политические партии

2.  Генералитет, интеллигенция

3.  Шериатчилер (исламисты традиционалистского толка), националисты

4.  Курды (сторонники РПК)

Все эти группы имеют разные цели. Основная цель политических партий – получение власти, оттеснение на второй план политических конкурентов. Цель генералитета и интеллигенции – недопущение дальнейшего роста исламизма, возвращение к основам лаицизма и республики. Сепаратизм и отделение от Турции – основная цель сторонников РПК. Наконец, не менее ясной видится цель шариатистов и националистов, считающих, что необходимо раз и навсегда порвать с заигрываниями с демократией и светскостью.

С уверенностью можно констатировать то, что их интересы могут совпадать только в незначительных вопросах[295], но сталкиваются в основополагающих. Например, политические партии никогда не сумеют договориться с военными и интеллигенцией, готовыми к тому, чтобы вновь вернуть политический режим Турции к военной диктатуре. Ещё меньше шансов найти союзников у курдов-сторонников РПК, позиции которых сталкиваются со всеми социально-политическими силами современной Турции; то же можно сказать и о шериатчилер и националистах, в идеологии которых не заинтересованы ни политические партии (которым выгодно сохранение республиканского строя и лаицизма, как гарантии более-менее демократического парламентаризма), ни курды-сторонники РПК (вряд ли националисты обладают горячим желанием «отрезать» от Турции достаточно крупные территории, а «исламский фундаментализм представляет одно из серьёзных препятствий на пути развития курдского национального движения»[296]), ни, тем более, генералитет и интеллигенция, являющиеся наиболее последовательными антагонистами исламистов.

Всё вышеперечисленное говорит о том, что в ближайшие годы оппозиция вряд ли станет реальной проблемой для правящей партии; лишить ПСР власти, образно говоря, могут лишь сами «белопартийцы», а, точнее, их политические ошибки. Тем более, что некоторые представители светской элиты «искренне хотят поверить в то, что исламисты «исправились» и не покушаются на светский режим в стране»[297].

Тем не менее, собственные взгляды оппозиции вызывают достаточный интерес, потому что однажды одна из этих сил будет способна (или будет вынуждена) взять власть на себя (на государственном или на локальном уровне, как в случае с курдами), а, кроме того, их современные позиции – вторая составляющая эквилибриума между лаицизмом и исламизмом, выбором между западным путём развития и восточным.

§1 Политический спектр современной Турции

Партийную систему Турции можно условно разделить на представленные в ВНСТ партии и не представленные. Представленные: ПСР, НРП, ПНД, «Партия Мира и Демократии», «Демократическая Левая Партия», «Демократическая партия».

1.  «Партия Справедливости и Развития» (тур. «Adalet ve Kalkınma Partisi», «AK Parti»). Основана в 2001 году. Идеология - социальный консерватизм, умеренный исламизм (по мнению противников партии, специалистов и исследователей). Лидер – Эрдоан.

2.  «Народно-республиканская Партия» (тур. «Cumhuriyet Halk Partisi»). Старейшая партия в стране, основанная Мустафой Кемалем Ататюрком 9 сентября 1923 года. Идеология – социал-демократия, кемализм. Экс-лидер – Дениз Байкал[298].

3.  «Партия Националистического Движения (Действия)» (тур. «Milliyetçi Hareket Partisi»). Основана в 1969 году. Идеология – ультра- национализм, консерватизм, исламизм. Лидер – Девлет Бахчели.

4.  «Партия Мира и Демократии» (тур. «Barış ve Demokrasi Partisi»). Основана в 2010 году[299]. Идеология – социал-национализм. Лидер – Нуреттин Демирташ.

5.  «Демократическая Левая Партия» (тур. «Demokratik Sol Parti»). Основана в 1985. Идеология – социал-демократия, кемализм. Лидер – Масум Тюркер.

6.  «Демократическая Партия» (тур. «Demokrat Parti»). Основана в 1983[300]. Идеология – либеральный консерватизм. Лидер - Хусаметтин Джиндорук.

Таким образом, можно говорить о преобладании в Турции консервативной (социальный консерватизм ПСР, ультра-национализм ПНД, социал-национализм ПМД и либеральный консерватизм ДП) и либеральной (официально пропагандирующейся как «социал-демократической») идеологий.

Помимо вышеперечисленных партий в партийно-политической системе Турции «варятся» и другие партии, которые, впрочем, даже при изменившейся системе (снижение «проходного балла» с 10% до 5%) не сумели пока попасть в парламент. По политическому спектру их можно разделить на несколько групп:

1.  Ультралевый фланг («Турецкая Коммунистическая Партия», «Революционная Социалистическая Рабочая Партия»[301], «Рабочая партия»)

2.  Левый фланг («Демократическая Левая Народная Партия», «Партия Равноправия и Демократии»[302], «Партия Свободы и Солидарности», «Социал-демократическая Партия» «Социал-демократическая Народная Партия», «Партия Социалистической Демократии»)

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14