Курсовая работа: Восточные походы Александра Македонского

Следующей задачей было захватить персидский обоз в Дамаске вместе с военной казной. Александр не мешкая, послал туда Пармениона с отрядом фессалийских всадников. При обозе находились жены и родственники персидских военачальников с их багажом и слугами, а также, несколько знатных греков, в том числе и послы. В казне хранилась огромное количество золота и серебра, с ее захватом закончились бы финансовые затруднения Александра. Впоследствии Парменион в своем сообщении перечислял трофеи. «Было захвачено: 329 музыкантов, 46 изготовителей венков, 306 поваров, 13 кондитеров, 17 виноделов, 70 виночерпиев и 40 мастеров, приготовлявших благовония».[14]

Александр оставил это пестрое общество в Дамаске. Македонская знать постепенно стала находить вкус в восточных наслаждениях. Для царя дамасская добыча имела и еще одно значение: Парменион захватил Барсину, прекрасную и умную дочь Артабаза, вдову Ментора, а затем Мемнона, одну из великих женщин того времени. Она сделалась спутницей жизни Александра, который не расставался с ней до своего бракосочетания с Роксаной. Подводя итог битвы при Иссе, хочу сказать, что ее исход решили не войска, а личные качества полководцев. Дарий потерпел поражение как военачальник. Но не нужно забывать и о том, что Дарий отступил не перед простым противником, а потерпел поражение от гениального полководца. Не следует преуменьшать значение личности Дария только потому, что он уступал Александру.

«В битве при Иссе персы потерпели сокрушительное поражение. Во многом этому способствовало поведение самого Дария, который в самый ответственный момент боя кинулся на колеснице в бегство вместе со своими вельможами».[15]

Для Александра теперь были открыты все пути. Однако он был далек от мысли преследовать Дария на востоке — его целью была Финикия. Прежде всего, следовало положить конец господству персидского флота в Эгейском море, а добиться этого можно было, только лишив корабли Дария их базы.

Киликию Александр еще во время пребывания там отдал в качестве сатрапии своему телохранителю Балакру. Вместе с Антигоном сатрапу предстояло продолжить начатое Александром усмирение таврских племен.

Битва при Иссе сыграла огромную роль в ходе войны. В руки Александра перешла вся западная половина персидского государства. Македонскому царю открылась теперь дорога на восток, в глубинные области Персидской державы. Однако сразу он не воспользовался этой возможностью. Перед ним стоял вопрос: следовать ли за убегающим Дарием, углубившись во внутрь Персии, или идти на юг, закрепиться на восточном побережье Средиземного моря, особенно на финикийском побережье, отрезать Персидскую державу от связи с ним, тем самым, лишив её флота и контактов с мятежной Элладой. Александр избрал последний путь.

Появление Александра Финикия, вероятно, приняла как освобождение от персидского господства, открытие новых торговых путей и расширение посредничества между Востоком и Западом. Вскоре, однако, выяснилось, что Александр покушается на самостоятельность финикийцев, и даже в большей степени, чем Великий царь. Преклонение перед Дарием не требовало обязательного принятия обычаев персов. Преклонение же перед Александром означало необходимость признания греческой культуры. Это была уже не просто мода на эллинизм, которым так увлекались последнее время. Решалась судьба народов, оказавшихся перед выбором: склониться, слиться с греческим миром или же, придерживаясь традиционных старых свобод, погибнуть.

Властители некоторых городов вместе со своим флотом все еще оставались в Эгейском море под командованием Фарнабаза. Принимать решение должны были их наместники при участии совета купцов. Один за другим города склонялись перед Александром. Покорились Арад, Библ, Сидон. Самый могущественный из городов — блистательный Тир уже направил своих послов к Александру. Редкий случай в истории Финикии: все финикийские города проявили единодушие; поводом для этого было печальное событие — победа Александра при Иссе, вынуждавшая сдаться на милость победителя. Александр повел себя милостиво. В отличие от Греции здесь он поддержал монархию, так как Восток не знал демократических и даже республиканских традиций. Александр утвердил всех местных городских князей.

Относительно Тира у Александра были свои планы: считая себя потомком Геракла, он хотел в знак благодарности принести жертву богу города — знаменитому тирскому Гераклу. На самом деле этого местного бога звали Мелькартом, но уже с древних времен его идентифицировали с греческим Гераклом. Казалось, что в замысле цари нет ничего неожиданного, но он преследовал совсем иную цель. Тир, расположенный на отделенном от берега острове и поэтому малодоступный сухопутным властителям, владел могущественным морским флотом и всегда был самым самостоятельным из финикийских городов. Александр потребовал не больше, не меньше как отказа города от преимуществ своего изолированного положения. Подобно другим городам, Тир должен был открыть свои порты. Трудно сказать, усмотрели ли жители Тира в замысле Александра оскорбление своих религиозных чувств или покушение на свои привилегии, во всяком случае, они поняли, о чем шла речь. Поэтому они предложили Александру совершить жертвоприношение в небольшом храме Мелькарта, расположенном на материке. Однако, как ни изощрялись посланцы из Тира, стараясь уговорить Александра, он остался непреклонен. Тогда послы раскрыли свои цели: Тир хочет остаться нейтральным или заключить равноправный союз с Александром, но подчиниться ему не согласен.

Александр мог прекратить войну на Эгейском море, лишь покорив Ближний Восток. Предстоящий поход в Египет также был возможен только после покорения Финикии. Рано или поздно он собирался двинуться на восток, и его войскам ничего не должно было угрожать. Вероятно, уже тогда Александр понимал, какую роль могли сыграть семитская гордость и высокомерие. А возможно, он просто хотел предостеречь Восток, устроив еще одни «Фивы». В этих условиях Тир осмелился предложить Александру нейтралитет, если царь заключит с ним союз. Александр не терпел, когда с ним вступали в переговоры как равные с равным. Он отклонил такие переговоры не только с ликийцами, но и с самим персидским царем. Этим и объясняется охвативший Александра гнев, который заставил его прекратить всякие переговоры и принять решение покорить город.

Жители Тира, со своей стороны, тоже были готовы к сражению, при этом они собирались сражаться не за Дария, а за свою свободу. Они надеялись на неприступность своего острова, к которому трудно подойти кораблям. Жители Тира рассчитывали также на свой флот, усиленный возвратившимися с Эгейского моря эскадрами, и на помощь Карфагена. Возможно, они считали, что другие финикийские города лишь формально поддерживали македонян, верили в превосходство своих ремесленников и техников, делали ставку на проживавших в Тире иноземных специалистов. Кроме того, определенную роль сыграло также эмоциональное, а не рациональное чувство, выражавшееся формулой «Лучше смерть, чем рабство». Это чувство вдохновляло семитские города на самопожертвование.

Остров с городом находился в полутора километрах от материка. Александр, не имея флота, решил построить от материка до острова дамбу. Его, конечно, в первую очередь привлекала грандиозность самого замысла. Подавая пример воинам, он первым принес землю. Были согнаны рабочие из соседних государств, разрушены дома расположенного на материке городка Палетира (Старого Тира), чтобы добыть камни для строительства. В Ливане валили лес. Однако сопротивление тирского флота становилось все ожесточеннее. Прибой у острова не только затруднял работу, но и разрушал все уже построенное. Больше всего мешала работе не стихия, а люди. Здесь вступили в противоборство мастера, строящие дамбу, и жители Тира, старающиеся ее разрушить. Македоняне начали строить дамбу в начале января 332 г. до н. э., весной того же года жителям Тира удалось в значительной мере ее разрушить и сжечь осадные машины. Александр сразу же приступил к строительству другой, более надежной дамбы. Кроме того, он пытался получить флот из Сидона.

Перелом в Эгейской войне принес Александру желанное облегчение. После битвы при Иссе Афины больше не помышляли о выходе из Союза. Спарта еще носилась с идеей продолжать войну, но финикийские князья, находившиеся в составе персидского флота, узнав о том, что Александр идет на их города, решили вернуться домой. Когда наступила весна и открылась навигация, финикийские и кипрские наемники покинули Фарнабаза и вернулись на родину. Эгейская война закончилась. В течение лета капитулировали все острова и опорные пункты. Когда же эскадры прибыли на Ближний Восток, только одна из них, тирская, поспешила на помощь осажденному городу. Финикийская и кипрская эскадры оказались в распоряжении Александра. Объединившись, они стали сильнее тирского флота.

Некоторые историки считают, что только в Финикии Александр понял, какое значение имеет флот во время войны. Надо думать, что роль флота была ясна любому македонянину. И если Александр пренебрегал флотом, то вовсе не потому, что не понимал его значения, а в связи с тем, что перед ним всегда стояли более неотложные задачи. Теперь же Александр без промедления отстранил своего флотоводца, а сам сменил коня на корабль. Он, взял с собой на корабль гоплитов, чтобы брать на абордаж вражеские суда (македоняне уже научились пользоваться перекидными мостиками). Флотоводцам не понравилось вмешательство в их дела царя и его свиты, не имевших ни малейшего опыта. Тем не менее, Александр добился полного успеха. Он начал битву, командуя правым флангом (так же как при Гранике и Иссе). Защитники Тира не рискнули принять открытый бой. Они попытались внезапно атаковать Александра. Казалось, атака удалась, но Александр молниеносной контратакой вырвал у противника победу, нанес его флоту ощутимый урон и загнал в гавань. Больше тирские корабли не отважились выходить в море.

Теперь царь мог приступить к осуществлению своего в техническом отношении необычайно смелого замысла — разрушить окружавшие город стены при помощи машин, стоявших на кораблях. Кроме того, он приказал построить плоты, на которых подвозили тараны, башни и снаряды. И снова можно отметить высокий инженерный уровень ведения войны с обеих сторон. Но вот наступил день — вероятно, это была середина августа — ни ветра, ни волн. Это решило судьбу города. Вокруг него сосредоточились плавучие чуда техники. Со всех сторон летали снаряды, македоняне стремились прорваться в гавань. Под ударами тарана рухнула стена. В этом месте высадились сам царь и его лучшие войска. Они штурмом взяли разрушенные стены, захватили башни и всю крепость. В гавани никто не оказал сопротивления, и македоняне окружили город. Война завершилась кровавой бойней.

Теперь благочестивый царь мог выполнить свой замысел — принести в жертву своему предку Гераклу лучшую осадную машину и лучший корабль. В честь бога был устроен торжественный парад войск и флота, в священном районе города состоялись спортивные состязания и факельное шествие. Над Тиром учинили страшную расправу. Некоторые вельможи вместе с царем и карфагенскими посланниками нашли убежище в святилище Мелькарта и были помилованы. Остальных жителей продали в рабство, а способных носить оружие распяли на крестах, поставленных вдоль всего побережья. Длившаяся семь месяцев война была победой новейшей для того времени техники. Завершилась она триумфом жестокости. Здесь в этом случае я полностью согласен с поэтом

 Л. Ошаниным, который сказал:

«Он кто? Полубог справедливый и добрый?

Счастливый из тех, кто не гибнет в огне?

Жестокий философ? Великий географ?

Иль просто убийца на черном коне?»[16]

Сам город не был разрушен, его заселили жителями окрестных земель. Властителем Тира стал македонский военачальник. Был заложен новый македонский флот. Тир никогда не вернул себе своего былого величия. Через год Александр основал в Египте Александрию, и новая столица оттеснила на второй план все финикийские города. Царь сломил гордых жителей Тира и превратил город в опору своей империи.

Александр мог быть доволен своими успехами. План подорвать морское могущество персов, действуя на суше, блестяще себя оправдал. По Средиземному морю Александр мог теперь получать пополнение. Если не считать Спарты (которая все-таки вступила в войну, но с ней вполне мог справиться Антипатр), тыл находился в полной безопасности. И если раньше царю не хватало владычества на море, теперь, благодаря созданному на Ближнем Востоке новому флоту, господство Александра стало почти абсолютным.

Еще во время осады Тира были покорены Сирия и Палестина, над которыми поставили македонских правителей.

После осады Тира войско Александра, получив подкрепление — греческих наемников, двинулось в Египет. Не встретив сопротивления (иудеи уже присягнули новому царю), они прошли по побережью Палестины. Перед пограничной крепостью Газой войска остановились. Потребовалась длительная осада. На этот раз организатором сопротивления был перс Батис, один из самых верных и смелых сподвижников Дария. «Основную его силу составляли арабы. Лишь после двухмесячной осады, используя всю возможную технику, Александр сумел взять город. В припадке гнева царь жестоко расправился с Батисом. Все защитники крепости были убиты, женщины и дети проданы в рабство. Город заселили соседними семитскими племенами и объявили македонской крепостью. Своего прежнего значения — перевалочного пункта для торговли южноарабскими товарами — он уже никогда не вернул».[17]

За полтора года Александр завоевал весь Ближний Восток — от Тавра до Египта. Некоторые из этих стран по-прежнему оставались сатрапиями. Исключение было сделано для Финикии, Кипра и ряда городов Киликии. Царь высоко ценил городской уклад финикийцев, он установил здесь тот же режим, что и в Ионии. За исключением Газы и Тира, все города сохранили свое прежнее управление, но должны были поставлять людей для флота и платить налоги. За ними осталось право чеканки монет, хотя в этих городах находились и македонские монетные дворы.

Кипрские князья подчинялись непосредственно царю. В большинстве случаев здесь остались греческие общины, но Александр сохранил и существующую старинную монархическую форму правления.

У историков нет точных сведений о положении киликийских городов. Об известных привилегиях, полученных ими от Александра, можно судить лишь по тому, что Тарсу, Маллу, Солам и Иссу было предоставлено право чеканки собственной монеты. Подводя итог выше сказанного, отмечу, что в результате всех этих мер Александра была заложена основа для свободного общения между отдельными регионами Средиземного моря. Начинала осуществляться та грандиозная цивилизаторская идея империи, которая принимала в представлении царя все более отчетливые формы.

Правда, в Малой Азии Александру пришлось столкнуться с некоторыми трудностями. Дарий попытался организовать здесь нечто вроде контрнаступления из Месопотамии и Армении. Сопротивление, оказанное македонянам в Тире и Газе, по-видимому, зародило у персов надежду остановить их дальнейшее продвижение. Но после того как весной 332 г. до н. э. Александр захватил господство на море, наступление персов на Фригию, Ликию и Геллеспонт потерпело неудачу, а в Малой Азии достиг успехов Антигон, для Александра, наконец, была обеспечена связь с материком, как по суше, так и по морю.

После завоевания Тира и Газы Александр уже не мог откладывать поход в Египет, все еще остававшийся персидской провинцией. Ему предстояло стать последним звеном в цепи завоеванных стран Восточного Средиземноморья. Кроме того, захватив Египет, македоняне получали возможность оказывать давление на Афины, контролируя вывоз египетского зерна. Существует ряд вопросов: почему Александр не поручил этот поход какому-нибудь военачальнику, почему терял время, вместо того чтобы идти против Дария? Существует мнение, что царю хотелось навязать противнику бой. Но это предположение неверно. Ранее, я отмечал о том, что Александр нападал на врага там и в тот момент, где и когда враг был сильнее. Правда, после выигранного сражения он обычно преследовал убегающего врага. Но уже через день, а то и на следующий день противник переставал для него существовать. Александр давал врагу время собраться с силами, перед тем как предстать перед ним. Поэтому после победы при Иссе царь тоже не проявил никакой спешки! Александр сознательно дал ему отсрочку, чтобы затем одним ударом расправиться со всеми сразу. Итак, царь располагал временем для похода на Египет. Кроме того, его личное участие в походе должно было предотвратить опасность провозглашения власти местного фараона над новым национальным государством. Персидское господство никогда не могло полностью подавить стремление к независимости государств Ближнего Востока. Македоняне столкнулись с этим в Тире, и еще более жестокое сопротивление ждало бы их на Ниле, упусти они решающий момент. Персам никогда не удавалось на длительный срок присоединить Египет к своей империи. В течение шестидесяти лет он отстаивал свою свободу и лишь десять лет назад был с трудом покорен Артаксерксом III. Правда, большинство местных жителей составляли феллахи, но из соседней Ливии вливались новые силы, и сопротивление вспыхивало вновь. Кроме того, всегда находились греческие наемники и полководцы, готовые защищать независимость Египта.

B описываемый момент в Мемфисе пребывал персидский наместник Мазак. Переговоры с ним начались, еще когда Александр был в Финикии, и сейчас его лояльность ни у кого не вызывала сомнений. Поэтому Александр мог уже заранее предпринять некоторые шаги для присоединения Египта, и он послал даже туда греческих художников для организации празднеств, которые намеревался устроить в Мемфисе.

Только он сам с его обаянием и волей мог преодолеть египетский национализм, привлечь Египет на свою сторону и поставить его в ряд зависимых государств.

Когда Александр прибыл, наконец, в ноябре 332 г. до н. э. в Египет, он был торжественно принят в пограничной египетской крепости Пелузии. Оттуда часть македонян отправилась вниз по реке на кораблях, а другая — по суше к столице страны Мемфису. Навстречу Александру вышел Мазак, чтобы передать ему страну, войско и казну.

Античные авторы рассказывают, какое сильное впечатление произвел на Александра Египет. Это относилось не только к плодородию здешних земель и природным богатствам страны, но и к египетской культуре. В первую очередь, по-видимому, его поразила монументальность архитектуры. Именно она оказала влияние на его поздние планы: пирамиды послужили образцом для задуманной им гробницы Филиппа. Вообще, для Александра, как и для любого образованного грека, Египет казался родиной самой древней и интересной культуры. Египет во многом был школой для эллинов — еще одна причина, чтобы отказаться от простого завоевания и стремиться к мирному присоединению этой удивительной страны.

Настроение египтян вполне устраивало царя. В лице Александра египтяне приветствовали эллина и представителя дружеской нации. Уже четыре столетия эллинские воины помогали египтянам и спасали их от азиатского варварства. При этом им были чужды захватнические планы, а для торговли им вполне было достаточно колонии Навкратиса; сыны севера всегда питали уважение к древности и достоинствам египетской культуры. Еще один мостик для взаимного понимания создавали люди смешанных кровей — греческой и египетской,— которых в Мемфисе было немало. Но в первую очередь Греция была идеальным партнером для торговли.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13