Реформирование электроэнергетики России в контексте мировой энергетики

энергетических компаний и соответствующих министерств в других странах.

Идея реформирования энергосектора не обошла стороной и страны Латинской

Америки. К числу государств, наиболее успешно реструктурировавших свои

энергосистемы, чаще всего относят Чили и Аргентину. Пионером реформирования

стала Чили, которая уже к середине 70-х годов, под влиянием экономических

идей «пророка» Мильтона Фридмана, начала процесс общего реформирования

экономики, разгосударствления и приватизации, которые спустя несколько лет

после экономического хаоса, шоковой терапии и застоя привели, в конце

концов, к экономическому росту. Уже почти два десятилетия экономика Чили,

год за годом, характеризуется весьма обнадеживающим и стабильным ростом

(рекордным стал 1992 год, когда прирост ВВП составил более 10 процентов).

Чилийские экономисты стремятся обеспечить более сбалансированный ежегодный

прирост на уровне 5-6 процентов, который считается оптимальным для

сдерживания инфляции и других дестабилизирующих экономику факторов.

Отказ от государственного регулирования чилийского рынка электроэнергии

пришелся не на первый этап экономической реформы, но был тщательно

подготовлен и поддержан законом об энергетике 1982 года. Вслед за Чили

отказалась от чрезмерного государственного регулирования и управления

рынками электроэнергии и природного газа и Аргентина. До отказа в начале 90-

х годов от государственного управления энергетическим сектором в Аргентине

существовало несколько государственных федеральных предприятий,

функционировавших наравне с другими, принадлежавшими провинциям. В

городских районах с высокой плотностью населения имелись собственные

источники энергии, принадлежавшие кооперативам или муниципальным

образованиям, но по сравнению с крупными госпредприятиями роль кооперативов

была невелика. Почти все энергопредприятия были вертикально интегрированы,

неся ответственность как за производство, так и за передачу и распределение

электроэнергии. Следует при этом отметить, что транспортные сети Аргентины

отличаются достаточно большой протяженностью, поскольку генерирующие

мощности зачастую расположены на значительном удалении от крупных

населенных пунктов, таких, как, например, Буэнос-Айрес, потребляющий почти

половину электроэнергии, вырабатываемой в стране.

Экономический кризис, нехватка капитала, значительный прирост населения,

вызвавший потребность в дополнительных объемах электроэнергии,

малоэффективное управление отраслью, ценовая политика, определяемая более

социальными запросами и политическими сиюминутными интересами, нежели

реальным уровнем затрат (Sic!), субвенции и дотации, развращающие отрасль,

лишающие ее стимулов для повышения собственной экономической и

технологической эффективности, то есть в конечном счете технического

обновления, привели к тому, что администрация президента страны Карлоса

Менема в марте 1991года разработала и утвердила программу долгосрочного

реструктурирования и приватизации в энергетическом секторе аргентинской

экономики.

Основу аргентинского энергетического комплекса составляли

гидроэлектростанции (около 40% в энергобалансе страны), некоторое

количество атомных станций, а также станции, работающие на топливе. К

началу 90-х годов Аргентина начала значительно наращивать сеть

гидроэлектростанций. В последнее десятилетие количество вновь строящихся и

сдающихся в эксплуатацию станций возросло. Немалую роль в этом играет

приток зарубежных инвестиций.

Реформирование проводилось с неслыханной доселе быстротой. Еще до того,

как новое энергетическое законодательство вступило в силу в начале 1992

года, в самой отрасли уже начали происходить изменения. Среди прочего были

созданы предпосылки для развития конкурентного рынка: крупные

дистрибуционные компании и поставщики получили право подписывать прямые

контракты с производителями электроэнергии. В начале 1992 года была принята

поправка к Закону об энергетике, регулирующая конкурентные отношения на

аргентинском энергорынке.

Аргентинцы достаточно радикально реформировали свой энергосектор,

полностью отказавшись как от вертикальной, так и горизонтальной интеграции.

Честная конкурентная борьба, по их мнению, требует полной разобщенности

между участниками процесса. Таким образом, каждое подразделение субъекта

энергорынка функционирует так, словно у него нет и не может быть ни одного

союзника или партнера. Например, предприятие, отвечающее за передачу

электроэнергии, не может участвовать в процессе ее производства или купли-

продажи, но лишь несет обязательства по транспортировке и доставке

потребителям электричества по принадлежащим компании ЛЭП. То же самое

касается и производителей или поставщиков электроэнергии. Столь сильная

разобщенность не раз становилась объектом серьезной критики.

По мнению оппонентов, отсутствие каких-либо партнерских отношений между

субъектами рынка, разделенными по видам деятельности, ведет к серьезной

разобщенности, чрезмерной для ведения приватизации или честной конкуренции,

лишь усугубляя раскол в секторе, делая всю систему трудно управляемой.

Более того, по мнению критиков аргентинской модели, эта разобщенность

позволяет участникам уходить от ответственности в своем секторе и приводит

к еще большему дроблению системы. Тем не менее в Аргентине, как практически

ни в одной другой стране, облегчен доступ всем желающим к транспортной сети

на договорной основе, поскольку ни у транспортной компании, ни у

дистрибутора нет интересов в других областях – они не заняты ни генерацией,

ни продажей, ни каким-либо иным видом коммерческой деятельности. А это уже

достаточно большое достижение. Ведь без свободного доступа к транспортным и

распределительным сетям не может быть честной конкуренции.

Ответственность за деятельность рынка («МЕМ») лежит на акционерной

компании «КАММЕСА» («Компания Администрадора дель Меркадо Майориста

Электрико СА»), которая принадлежит следующим владельцам: государству,

крупным оптовым покупателям электроэнергии, транспортным предприятиям и

дистрибюторам. Государство, представленное в компании министерством

энергетики, собирается в конечном счете снизить принадлежащий ему пакет

акции до 10%.

«КАММЕСА» - это сетевая компания, управляющая национальной транспортной

сетью ЛЭП и несущая ответственность за оптимизацию национального

энергобаланса, функционирование спотового рынка электроэнергии, а также

транспорт электроэнергии и доставку ее потребителям в строгом соответствии

с заключенными договорами и контрактами и соблюдением всех требований по

нормам безопасности и качества.

Государство регулирует рынок посредством «ЭНРЭ» («Энте Насьональ

Регулядор де Электрисидад») – органа, на который возложены функции по

оказанию поддержки участникам рынка, контроля за соблюдением принципа

равного доступа к сетям, а также надзора за соблюдением правил «честной»

конкурентной борьбы. При этом Регулятор имеет право разрабатывать и

совершенствовать нормы и правила функционирования энергорынка «МЕМ».

Государство, сохранившее за собой часть генерирующих мощностей, использует

собственных производителей электроэнергии для влияния на уровень рыночных

цен, поскольку часть прибыли, получаемой госпредприятиями, идет в

специально созданный для этого национальный фонд, служащий для

регулирования, по необходимости, цен на рынке. То есть государство может в

какой-то момент, дотируя свои станции из этого фонда, снизить уровень цен,

котируемый госпредприятиями на рынке, тем самым принуждая к этому и других

участников, желающих продать электроэнергию. В остальном же аргентинская

модель рынка очень близка к той, которая была выработана в Скандинавии.

Достаточно интересный факт: до отказа от государственного управления

энергосектором аргентинская энергетика, во многом базировавшаяся на

устаревших и крайне неэффективных генерирующих станциях, представляла собой

глубоко зарегулированную и ярко выраженную госмонополию с несколькими

вертикально интегрированными предприятиями. Сразу же после отказа от

государственного управления сектором электроэнергетики (уже к августу 1992

года) в Аргентине действовали 34 участника энергорынка – 19 дистрибьюторов,

13 производителей электроэнергии и 2 транспортные компании (в Аргентине

изначально существовали две высоковольтные транспортные сети – одна в

Патагонии и одна в остальной части страны). Спустя год, к августу 1993

года, количество субъектов рынка увеличилось до 70.

За несколько лет после реформы цены на электроэнергию упали почти втрое,

объем инвестиций в энергосектор возрос на порядок. При том, что изначально

аргентинская электроэнергетика была избыточной, начали строиться новые

электростанции, а старые, малоэффективные или убыточные начали выводить из

эксплуатации. При этом достаточно успешно решались и сопутствующие

социальные проблемы.

Итак, были рассмотрены несколько вариантов реформирования – успешного и

относительно успешного. Теперь будет небезынтересно рассмотреть опыт

страны, решившейся на проведение наиболее радикальной реформы и создание

нерегулируемого (или, как полагали местные реформаторы,

«саморегулируемого») рынка. Такой страной является Новая Зеландия. В начале

80-х годов ХХ века, следуя примеру своей бывшей (а формально, и нынешнй)

метрополии – Великобритании, новозеландские консерваторы взяли курс на

разгосударствление экономики страны. Однако далеко продвинуться им не

удалось, поскольку в 1984 году к власти в Новой Зеландии пришли лейбoристы.

К всеобщему изумлению, они не только не повернули вспять раскрученный

консерваторами маховик, но и самым решительным образом принялись

реформировать госсектор. При этом темпы реформирования просто поражали.

Следует отметить: к началу реформирования Новая Зеландия, чья экономика

считалась наиболее зарегулированной из всех стран Британского Содружества,

стояла по сути на грани банкротства. Именно поэтому местные реформаторы

полагали экономические реформы и приватизацию экономики единственной

панацеей.

Они практически полностью нейтрализовали профсоюзы, до этого времени

игравшие в жизни страны весьма существенную роль, отправили на пенсию или

уволили около 40% госслужащих, а также приватизировали целый ряд

государственных предприятий. При этом лейбористы демонтировали одну из

самых мощных в мире систем социального и медицинского страхования,

поскольку в условиях рыночной экономики, как известно, «ответственность

должна делегироваться из центра на уровень отдельных граждан, ибо каждый

должен нести ответственность и в полной мере оплачивать объем

предоставляемых ему услуг». Безработица в это время возросла до 15%.

Популярность правящей партии и отдельных ее представителей упала почти до

нуля. Тем не менее лейбористы провели национальный референдум и получили

всестороннюю поддержку избирателей на выборах 1990 года. Ведь альтернативой

были те же консерваторы, заварившие всю эту кашу. Однако ни консерваторы,

ни лейбористы с реформированием электроэнергетики особенно не торопились.

Исторически права на энергопроизводство и энергоснабжение в Новой

Зеландии принадлежали с 1884 года «ECNZ» («Электрисити Корпорейшн ов Нью

Зиланд»), которая производила 95% всей электроэнергии в стране. Более двух

третей всего объема производства приходится на гидрогенерацию, причем

большая часть генерирующих мощностей располагается на южном, наименее

населенном, острове новозеландского архипелага. Электроэнергия передается

на северный остров, в столицу Новой Зеландии Веллингтон по подводным

кабелям в виде постоянного тока. Изначально как за производство, так и

передачу электроэнергии отвечала «ECNZ», но вскоре транспортные и

диспетчерские функции были переданы государственной компании «Транс Пауэр».

Нужно отметить, что имевшийся в стране потенциал для наращивания объемов

генерации был практически исчерпан (экологические законы не позволяют

строить новые станции).

Кроме гидроэлектростанций, обеспечивавших до 70% производства

национальной электроэнергии, в стране действовали 2 крупных геотермических

станции (вот с кого Камчатке нужно брать пример!) и 3 устаревших тепловых

(в стране имеются запасы угля и ограниченные запасы газа на шельфе).

Учитывая изолированное географическое положение Новой Зеландии, не

приходится говорить о возможности поставок электроэнергии из-за рубежа. В

довершение ко всему новозеландская энергосистема весьма серьезно зависит от

засух, поскольку резервуары гидроэлектростанций позволяют накопить не более

12% требуемого годового гидроресурса. Такая вот география!

Как уже говорилось выше, к началу реформирования госсектора страна

находилась на грани банкротства, и единственной надеждой для национального

энергосектора был приток инвестиций со стороны частного капитала. Еще в

1986 году лейбористы заявили о своих намерениях реформировать энергосектор

и к 1987 году провели первый этап, выделив транспортные функции и передав

из компании «Транс Пауэр», оставив за «ECNZ» только производство

электроэнергии.

Следующий шаг был самым радикальным. Правительство объявило новый курс на

построение не регулируемого энергорынка, то есть рынка, который, как

надеялись его создатели, будет саморегулироваться. Довольно долго велись

дебаты о судьбе государственного предприятия «ECNZ», но в 1995 г. с

приходом к власти консерваторов настал и его черед. Предприятие сначала

разделили на две государственные компании, затем продали часть генерирующих

станций, включая тепловую станцию Таранаки в частные руки. При этом,

учитывая все еще доминирующее положение «ECNZ», на компанию возложили ряд

ограничений.

Транспортная же компания «Транс Пауэр» всецело зависела от государства,

устанавливавшего тарифы на передачу электроэнергии. Сама структура

новозеландского рынка мало отличалась от скандинавского или аргентинского.

Главным же отличием было отсутствие государственного регулирования.

Предполагалось достаточно сознательное саморегулирование субъектами рынка.

В результате Веллингтон остался без электроэнергии, большая часть

госслужащих отправилась на весьма долгие каникулы, а в Новой Зеландии

появился Регулятор с достаточно широким кругом полномочий.

Такие вот уроки «свободного конкурентного рынка». Прежде всего, любая

реформа требует тщательной и серьезной предварительной проработки. Ни одна

реформа не проводится вне разработанного заранее правового поля. Реформа

как таковая не является панацеей и не гарантирует немедленного притока

инвестиций ни извне, ни со стороны местного капитала, без соблюдения других

требований (прежде всего четкого налогового законодательства и законов,

гарантирующих сохранность инвестиций). Реструктурирование и повышение

эффективности в отрасли отнюдь не означает проведение повальной

приватизации.

2 Электроэнергетика в России

2.1 Обзор электроэнергетической отрасли Российской Федерации

Электроэнергетика является одной из базовых отраслей экономики России и

одной из нескольких естественных монополий. В настоящее время в России

функционируют более 700 тепловых и гидравлических электростанций и 9

атомных. Имеющийся производственный потенциал полностью обеспечивает

тепловой и электрической энергией промышленные предприятия и население

России. Основными субъектами единой энергетической системы России являются:

• РАО « России »;

• 74 региональные энергокомпании, осуществляющие поставки электрической

и тепловой энергии потребителю на всей территории Российской Федерации ;

• 34 крупные электростанции - филиалы или дочерние предприятия РАО «

России »;

• 9 атомных электростанций (8 станций находятся под контролем

государственного предприятия)

• более 300 организаций, обслуживающих основной технологический процесс

и развитие в ЕЭС России.

Электроэнергетическая отрасль России занимает 4 место в мире по

установленной мощности после США, Китая и Японии. Общая установленная

мощность российских электростанций в 2001 году составляет 213,9 млн. кВт.

Установленная мощность электростанций холдинга РАО ЕЭС составляет 155,1

млн. кВт (72,5% от общей установленной мощности электростанций России).

Основными видами топлива, используемыми при производстве электроэнергии,

являются газ, уголь, мазут. В настоящий момент доля газа в общей структуре

топливного баланса России составляет более 60%, около 35% - уголь и 5% -

мазут.

Поскольку в последние годы в газовой промышленности появились негативные

тенденции, связанные с падением объемов добычи, недостаточным

финансированием новых месторождений газа, то в ближайшие годы продолжится

сокращение поставок газа тепловым электростанциям. Соответственно будет

увеличена доля угля в топливном балансе.

В целом по России можно отметить положительную тенденцию к увеличению

выработки электроэнергии. Так, начиная с 1998 года, наблюдается прирост

производства электроэнергии после восьмилетнего снижения, в 1999 году рост

составил 102,3% к уровню 1998 года, а в 2000 году -103,5%.

Несмотря на то, что формально региональные энергетические компании

являются независимыми, фактически регулирование тарифов происходит под

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8