Историография Кубани (Реликтовые интуиции памяти и исторические перпендикуляры)

подставления другой щеки! 6. Сатана представляет ответственность перед

ответственными, вместо заботы о психических вампирах! 7. Сатана

представляет человека просто как некое животное, иногда лучше, а часто

хуже четвероногих, которое благодаря "божественному духовному и

интеллектуальному развитию" стало самым свирепым из всех! 8. Сатана

представляет все так называемые грехи как поступки ведущие к

физическому, ментальному или эмоциональному удовлетворению. 9. Сатана -

лучший друг церкви , поскольку обеспечивает ее работой все время ее

существования. Большинство (а возможно и все) религии имеют богов или

демонов представляющих принцип отрицания - того, что запрещено

обществом. Сатана - один из них; первоначально придуманный евреями

задолго до рождества Христова. Его имя впервые упомянуто в Пятикнижие

Моисеевом. Сатана был падшим ангелом, не богом (в монотеизме

Христианства или Ислама). "Сатана" как он воспринимается большинством

Сатанистов имеет принципиальные отличия от трактовок Христианской

теологии. Сатана - властный архетип, олицетворяющий такие черты как

сексуальность, власть, индивидуализм и управление собственной судьбой.

Сатанист в праве выбрать что ей/ему больше нравится из различных Лиц

Сатаны и дополнить это/этим своими собственными или заимствованными из

иных Источников принципами. Существует масса вводящих в заблуждение

публикаций о Сатанистах: они объединены в международные инфраструктуры

культа, они промышляют ритуальными убийствами в индустриальном

масштабе, они взращивают в своих детях психологический хаос, они

похищают людей для кровавых жертвоприношений, они организуют детские

сады и насилуют в них детей... Многие книги, журнальные статьи, эссе

посвящены детальному описанию этих Сатанинских групп. (Вспомните

недавнее нашумевшее заклание трех иноков сакральным кинжалом...) Со

всеми этими публикациями прослеживается одна и та же проблема - они

пестрая карусель на плечах хилого фактического материала. Многие из

утверждений основываются на скудных свидетельствах, коие могли бы иметь

и другие объяснения. Свидетельства о вовлеченности в Сатанизм делаются

под самогипнозом или пациентами с выраженной продуктивной

симптоматикой. Весьма часто члены фундаменталистских Христианских групп

(чаше групп неортодоксального толка) стараются подпихнуть различные

сообщения евангелического толка в среду Сатанистов. Hе совсем ясно

зачем. Hекоторые Сатанисты предполагают, что многие (возможно все)

перерожденные Христиане - скрытые мазохисты; есть мнения, что

Христианину нужно спасти определенное количество душ дабы после

получить хорошее место в Раю (предположительно души Сатанистов, будучи

уже проданы тьме стоят дороже ). Многие Христиане, будучи вопрошены

зачем они это делают, отвечают: кто из благотворительности, кто дабы

разбудить доброту в сердцах, и т.д. Ладно, если Вы действительно

заботитесь о людях, не проповедуйте тем, кто не услышит. Они и так

запроповедованы в доску и это только вызовет их большое раздражение.

В первые века христианства -- мы знаем это из писаний многих Отцов

Церкви и еще точнее оккультным путем -- существовали в самой Церкви так

называемые "Мистерии". Через них человек, очистившийся и духовно

развитой, приходил в соприкосновение с высшими существами, от которых

поучался и познавал тайны "Царства Небесного". После того, как Христос

оставил свое физическое тело, он продолжал являться своим ученикам и

поучал их в течение многих лет, до тех пор, пока те, которые знали его

в физическом мире, в свою очередь не покинули физического мира. Во все

время, пока существовали христианские мистерии, Иисус освящал их, от

времени до времени, своим присутствием, также присутствовали на них

главные из его учеников. Таким образом шли бок о бок и в полном

согласии учения экзотерическое и эзотерическое. Мистерии воспитывали

для высокого служения Церкви людей, которые были действительно

учителями для верующих масс, потому что сами они были посвящены в

"сокровенные тайны Бога" и могли говорить с авторитетом "власть

имеющих" или обладали прямым знанием. С исчезновением Мистерий все

стало медленно изменяться и изменяться к худшему. Возникло различие

между учением эзотерическим и экзотерическим; они стали расходиться, и

различие это росло до тех пор, пока глубокая пропасть не отделила их

одно от другого. Толпа верующих, сгруппированная вокруг экзотерического

учения, вскоре совершенно потеряла из виду мудрость эзотеризма. Дух все

больше и больше заменялся буквой, а жизнь -- формой. Тогда началась в

христианской Церкви борьба между священником и мистиком, которая

никогда уже не прекращалась. Священник всегда хранитель экзотеризма. Он

блюститель внешнего порядка, он передает традиции из века в век. Ему

надлежит хранить непоколебимой чистоту религии, с неизменной точностью

повторять священные формулы и передавать неизменным учение Церкви.

Задача великая и благородная; неоценимы заслуги его перед народом. Он

освящяет рождение, брак и смерть; он утешает в горе и очищает в

радости. В угрюмую и серую жизнь он вносит луч радости, поэзии и

красоты, он расширяет ее узкий горизонт видением лучезарного будущего.

Унывающим и отчаивающимся он указывает на Распятие, которое говорит им

о страдании, искупившем всякое горе; у изголовья умирающего он шепчет

обещание воскресения и жизни вечной, о которой говорит христианский

праздник Пасхи. Без священника, который наставляет, исповедует и

утешает, трудны были бы первые шаги восхождения по лестнице

человеческой эволюции. Совершенно иной представляется жизнь мистика,

одиноко живущего на высотах. Он достиг вершины, опередив свою расу.

Никакая помощь, никакая поддержка, ничто из внешнего мира не доходит до

него. Внимательно, неустанно прислушивается он к тончайшим звукам

внутреннего голоса, к голосу Бога, живущего в нём. Смиреннейший из

людей, когда он созерцает окружающую его божественную красоту и

неизмеримые глубины божественного Духа -- он горд, когда противится

указам внешнего авторитета, он мятежный и непокорный, когда

отказывается склонить голову под внешнее иго Церкви. Со своими

видениями, экстазами, исканиями, порывами к свету, со своей внезапной,

нерациональной экзальтацией, сменяющейся такой же внезапной

подавленностью и тоской,.. -- что может он противопоставить

определенным, точным доктринам и верховному авторитету внешней Церкви?

-- Ничего, кроме неизменной уверенности, которую он не всегда может

объяснить или оправдать; ничего, кроме убежденности, которая при всех

его колебаниях, когда он хочет сообщить или объяснить что-нибудь,

остается непоколебимой в нем самом, несмотря ни на какие испытания,

насмешки или оскорбления. Что же может сделать священник с этим

непокорным, который свои видения ставит выше толкований Писаний,

даваемых Церковью, и который на все требования послушания и подчинения

отвечает утверждением своей неотъемлемой духовной свободы? -- Также

ничего; потому что мистик не служит священнику, как и священник не

служит мистику. Эта непреклонность мистика нарушает установленный

порядок Церкви. От этого происходит та непрерывная борьба, в которой

священник кажется торжествующим, тогда как в конце неизменно побеждает

мистик. Борьба кажется неравной: священник имеет за собой всю силу

величественной традиции, многовековой истории, неизменного авторитета;

тогда как мистик совершенно одинок. Но на самом деле борьба не столь

неравна, как она кажется, потому что мистик черпает свои силы из

источника, дающего начало всем религиям, он погружается в поток вечно

возрождающихся вод, в поток вечной Истины. Поэтому, в этой постоянно

возобновляющейся борьбе, священник всегда победитель в мире

материальном, в виде формы, -- и всегда побежденный в мире духовном.

Зачастую мистик, осужденный, преследуемый, гонимый, пока живет в своем

физическом теле, становится, как только он оставляет его, святым для

своих гонителей, гласом истины для той самой Церкви, которая осудила

его на молчание, краеугольным камнем тех самых стен, которые были для

него тюрьмой. В католической церкви, где эта борьба ведется из века в

век, она всегда приводит к одному и тому же результату: Тереза Авьела

(d'Aviela), которую духовник ее порицает и осуждает, становится для

следующих поколений Св. Терезой. Сколько мужчин и женщин, на которых на

которых смотрели с недоверием и презрением их современники, стали потом

центрами света, к которым тянулись тысячи верующих сердец... Быть

может, так и должно это быть до тех пор, пока не засияет вновь

божественная Мудрость, потому что иначе всякий мечтатель мог быть

принят за мистика, а истерия за откровение. Если истинный мистик может

непоколебимо стоять под тяжестью оскорблений, за то он один может

сказать хотя бы в самом аду: "Я знаю". Католическая церковь, а также и

Православная сохранили систематическую тренировку в религиозной жизни,

настоящую подготовку к оккультной жизни, которая всегда признавалась в

теории, хотя на практике подвергалась сомнению и оспаривалась. Поэтому

в этой Церкви столько святых такой духовной красоты, что невольно

прощаешь ее жестокости за ту широкую волну духовной жизни, которая

излилась на бесплодную пустыню внешнего мира. Осуждая суровость и

жестокость Католической церкви, нужно и понять также, что она сурово

защищала и охраняла ту самую почву, которая давала возможность

развиться и расцвести подобным семенам святости. Протестантство не

сумело сохранить оккультные традиции и систематическую тренировку, и

потому в нем нет почвы, на которой редкий цветок святости мог бы

укорениться и возрасти. Мистики протестантской общины очень

немногочисленны, хотя гигантская фигура Якова Бёме возвышается

величественно, как бы указывая, что даже отсутствие традиций и

тренировки не может заглушить голос Бога, живущего в человеке.

Протестантство более, чем какая-либо форма христианства, нуждается в

присутствии мистиков в своей среде и в соприкосновении с духом живым,

чтобы спасти себя от мертвящей буквы. Теософия есть утверждение

мистицизма в недрах всякой живой религии; утверждение реальности и

ценности мистического ведения. Среди поколения, воспитанного на

современной науке, скептически настроенного и склонного к критике,

Теософия утверждает и возвещает превосходство духовного мира. Смело

смотря в лицо современным жрецам науки и критики, признавая блестящие

результаты, достигнутые историческими исследованиями и научными

исканиями, -- она вещает несравненную красоту и величие царства Духа,

реально познаваемое и видимое. Первое переживание мистика -- это прямое

общение с невидимым, соприкасание с невидимыми реальностями,

прохождение с открытыми очами в потусторонние миры. Авторитету мистик

противопоставляет опыт, вере -- знание. Гарантией его утверждений

является торжество переживаний всех тех, которые когда-либо проникали в

области, скрытые от обычных взоров. Результатом мистических опытов и

переживаний является толкование всех доктрин и писаний, толкование,

оправдываемое скорее тем светом, который оно проживает, освещая темные

и непонятные доктрины, чем рассудочной аргументацией. Такова всегда

была работа просветленных. Пример это лучше всего покажет. Возьмём

доктрину искупления. В форме этой христианской доктрины мистик видит

древнюю и всегда возрождающуюся истину: развитие или вернее раскрытие

человеческого духа в сознательном его единении с Богом. Мистик видит

совершающееся искупление и единение через "Христа", родившегося в

человеке по мере того, как в сознании его отражение второго аспекта

божественного Сознания постепенно становится яснее и лучезарнее. В то

время, как растёт "Христос" в человеке, совершается единение, и полным

оно является только тогда, когда сын, победивший разъединение, сознаёт

себя единым с человечеством и Богом, и в силу этого сознания, этого

единения, он становится истинным Спасителем, истинным Посредником между

Богом и людьми. Мистик не заботится о мёртвой букве, не оспаривает

никакого догмата; он видит сердце, сущность вещей при свете

собственного своего переживания, и для него смысл и ценности догмата --

во внутреннем его значении, а не во внешнем, историческом факте. То же

самое и с Писаниями. Возможно, что с точки зрения истории они

достоверны или же недостоверны. Для мистика истинное значение и

ценность их заключается в изложении истин духовного мира. Ему кажется

имеющим мало значения, бродил или не бродил физический народ

Израильский по физической пустыне; -- много народов проходили таким же

образом по многим пустыням. Но духовный Израиль всегда будет бродить по

пустыням духовным, ища Землю Обетованную; и это всегда истинно и всегда

ново. Мистик видит это сказание в свете духовной истины. Он видит

Моисея в каждом из великих Пророков и огненный столб, окруженный

облаком, над каждым из руководителей человечества. Таким образом мистик

читает священные писания, таким же образом объясняет апостол Павел в

своём послании к Галатам (гл. IV) историю Авраама, Агари, Исаака; таким

же образом первые отцы церкви искали внутренний смысл вещей, не

заботясь о внешнем значении слов. Такое толкование является жизненным

вопросом для современного, образованного христианина, который не хочет

совершенно отбросить религию. Среди современных научных открытий только

непосредственное знание, полученное в мистическом состоянии сознания,

может сохранить для него религию. Современная критика и наука подрыли в

корне авторитет церкви; подземные ходы и галереи подкопали незаметным,

тонким, но смертельным образом почву под ногами этого авторитета,

который покоится ныне на тонкой и хрупкой коре, могущей проломиться

каждую минуту, и тогда рухнет всё здание. Церковь не может дольше быть

построена на авторитете истории; она вновь должна быть перестроена м

воздвигнута на твёрдой скале знания и опыта. Мистика даст ей наивысшую

и самую твёрдую устойчивость, какая существует в мире: уверенность в

непрерывности мистического опыта, бесконечно повторяемого. Внутренний,

мистический Христос, единственная порука, единственное утверждение

Христа исторического, и этого достаточно. Совершенный Христос является

во всём своём величии, как исторический факт потому, что в душе каждого

человека живёт потенциальный "Христос"; и только те, в которых

рождается "Христос" мистический, могут смотреть через бездну веков и

видеть Христа исторического. Они могут подняться за пределы своего

физического тела и там познать Его в настоящей, живой действительности;

видеть его столь же реально, и может быть, полнее, чем Его видели и

знали ученики Его, когда он ходил по берегам Генесаретского озера.

Перед изучающим мистическое Масонство всегда встаёт одна проблема. Он

знает её под многими именами. Она показывается ему во многих символах,

но кратко она может быть выражена как очищение и освобождение духа и

тела от ига кристаллизации и материальности. Другими словами, он

стремится высвободить свою жизнь, которая погребена под развалинами его

павшего храма и восстановить её вновь на месте, которое принадлежит ей

по праву, как камню его духовной арки. Когда мы изучаем древнее

Масонство, мы имеем дело с одним из первых откровений того, что мы

знаем, как учение Мудрости. Как и другие великие тайны, оно состоит из

разрешения проблем существования каждого дня. Нам может показаться, что

мы имеем теперь мало пользы от изучения этих отвлечённых символов, но

со временем каждый изучающий поймёт, что вещи, которые он сейчас

отодвинул в сторону, как не имеющие цены - это драгоценности, которые

ему потребуются, когда на то придёт время. Как кентавр в зодиаке -

стрелец, человек вечно стремится поднять своё человеческое сознание над

животным телом; и в масонской лестнице с тремя ступенями мы находим три

великих шага, которые необходимы для освобождения. Эти три шага - три

больших подразделения человеческого сознания. Мы можем кратко

определить их как материальность, интеллект и духовность... Они также

представляют собой действие на низшей ступени, чувства на центральной и

ум на высшей. Все человеческие существа поднимаются к Богу, взбираясь

по этим трём ступеням, ведущим к освобождению. Когда мы объединим эти

три проявления в гармоническое равновесие, то мы получим Пламенный

Треугольник. Древние говорили, что Бог, как центральная точка в круге -

непостижим, но что он проявляет себя через своих трёх свидетелей: Отца,

Сына и Святого Духа. То же самое истинно и относительно человека. Бог в

каждом из нас может проявиться только через своих трёх свидетелей. Отец

проявляется через наши мысли, Сын через наши эмоции, и Святой Дух через

наши поступки. Когда мы уравновешиваем свои мысли, свои желания и свои

поступки, мы получаем равносторонний треугольник. Когда очищенные

чувства человека излучаются через этих трёх свидетелей, тогда к

треугольнику добавляется сияние пламени, в середине которого находится

Бог - Непознаваемое и Немыслимое Оно, Iод или пламенная буква

еврейского алфавита; бездна, которую никто не может понять, но от

которой всё происходит. Жизнь этого Неизвестного излучается через

треугольник, который в высшей степени окружён сиянием пламени. Сияние

есть душа, построенная из преображённой мысли, действия и желания -

вечного треугольника Бога. Между масонскими символами находится улей -

называемый символом промышленности, потому что он ясно показывает, как

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16