Дипломная работа: Контрреформы в России в 80-90-е гг. XIX в.

Ценным исследованием для изучения проблем указанных в дипломной работе является коллективная монография под редакцией В.Я. Гросула, Г.С. Итенберга, В.А. Твардовской, К.Ф. Шацилло, Р.Г. Эймонтовой «Российский консерватизм XIX столетия» [14]. В монографии проанализированы статьи таких видных консерваторов конца XIX в., как К.П. Победоносцев, М.Н. Катков, В.П. Мещерский, И.И. Воронцов-Дашков, К.Н. Леонтьев, Л.А. Тихомиров и др. Исследование базируется на широком круге разнообразных источников, авторами проведен анализ политики Александра III, представлены суждения представителей консерватизма по поводу проводимой государством политики в XIX столетии.

В.Ф. Абрамовым подготовлено исследование «Российское земство: экономика, финансы, культура» [1]. Автор характеризует политику самодержавия накануне проведения земской реформы. Ученый уделяет большое внимание предпосылкам ее проведения, описывает положение дворянства, крестьян, а также их отношение к реформе. Поэтапно описано проведение самой реформы, подведены итоги. В работе также охарактеризована проводимая государством земская контрреформа, представлен сравнительный анализ земской реформы и контрреформы. Здесь также изданы документы различных политических деятелей, автор выявил их отношение к проводимой реформе и контрреформе.

Н.Ф. Гриценко исследовала контрреформы 1881-1894 гг. через призму консервативной стабилизации [13]. Ее монография представляет большую ценность для изучения антимодернизации в России в конце XIX в. В этой книге представлены ценные сведения, характеризующие политику государства, собраны содержательные статьи консерваторов того времени, их высказывания и переписка, что является немаловажным для изучения проблем, обозначенных в дипломной работе.

Состояние издательского дела и журналистики в 80-90-е гг. XIX в. описывается в работах Б.И. Есина «История русской журналистики XIX в.» [15], Г.В. Жиркова «История цензуры в России XIX – XX вв.» [16], Б.П. Балуева «Политическая реакция 80-х годов XIX в. и русская журналистика» [2], Ричарда Пайпса «Россия при старом режиме» [40]. Так, в работе Г.В. Жиркова показан процесс ужесточения цензуры в отношении малых периодических изданий. В частности, усилилось наказание тех периодических изданий, которые после трех предостережений были временно приостановлены. Их редакторы после истечения срока приостановки должны были представлять свое издание в цензурный комитет накануне выхода в свет в 11 часов вечера. Эта мера фактически восстанавливала предварительную цензуру. Особый удар наносился в этом случае по газетам, которые не могли выдержать конкуренцию со стороны изданий, печатавших более оперативную информацию.

Антидемократические изменения в сфере судебного дела в России, в частности, в конце XIX в. рассматриваются в исследованиях Б.В. Виленского «Судебная контрреформа в России» [7], С.А. Чибиряева «История государства и права России» [54], Н.М. Гернет «История русской тюрьмы» [10], а также в диссертации М.В. Немытиной «Судебная контрреформа и комиссия Н.В. Муравьева» [38]. Например, в работе Б.В. Виленского [7], отмечается, что Н.В. Муравьев вскоре после вступления в должность министра юстиции развернул энергичную работу по пересмотру судебных уставов 1864 г. За 30 лет со времени их утверждения было принято около 700 различных законов, дополняющих или ограничивающих уставы. Результатом данного пересмотра должен был явиться единый, систематизированный Судебный устав. На этот документ возлагалось более последовательное отстаивание реакционной политики, проводившейся в России в период императора Александра III. Об ужесточении статей Устава пишет также в своей диссертации М.В. Немытина [38].

Контрреформы затронули также сферу образования – одну из важнейших сфер в государстве и, к сожалению, продолжавшую находиться, не в лучшем состоянии. Следствием контрреформы стал еще больший ее упадок и деградация, что, конечно же, отразилось как на высшей школе, так на средней и начальной. Этим проблемам посвящены публикации В.А. Змеева «Эволюция высшей школы Российской империи» [20], Н.А. Константинова, В.Я. Струминского «Очерки по истории начального образования в России» [29]. Отдельно следует упомянуть «Исторический очерк развития церковных школ за истекшее двадцатилетие (1884-1904)» [23]. Здесь приведены статистические данные о количестве церковноприходских школ после восшествия на престол Александра III. Бурный рост таких школ был связан с одновременным усилением их финансирования из казны, которое выросло с 55 500 руб. в 1884 г. до 3,08 млн. руб. в 1893 г. и соответственно до 6,8 млн. руб. в 1900 г. [23, с.211]. Это подтверждает тот факт, что после 1 марта 1881 г. усилилась религиозная направленность преподавания в общеобразовательных школах.

В работе В.А. Змеева [20] отмечается также и положительное нововведение устава 1884 г. в сфере образования — расширение института приват-доцентуры. Автором на основе архивных материалов приведены данные о том, что если в 1881 г. в 8 университетах преподавало 635 человек, в том числе 104 нештатных, то в 1895 г. в 9 университетах состояло 1035 преподавателей, почти половина которых (491) являлись нештатными [20, с.183].

При написании дипломной работы были использованы материалы, которые характеризуют проблему в целом или же рассматривают лишь определенные стороны обозначенной проблемы. К ним можно отнести следующие работы: И.А. Исаев «История Отечества» [22], «История России XIX – начала XX вв.» [24], «История России и её ближайших соседей» [25], «История России» [26], «История России IX-XIX века» [27]. Эти работы относятся к постсоветской эпохе. В современный период была сделана переоценка однозначных позиций в отношении, как политики контрреформ, так позиций правящей верхушки при подготовке контрреформ 80-90-х гг. XIX в. [34], снята излишняя заполитизированность и заидеологизированность данного вопроса.

В новой ситуации – после распада СССР для понимания ситуации, сложившейся в России в 1880-1890-е гг., в науке применяются новые методы, привлекаются малоизвестные и «непопулярные» источники, анализ выстроен на новых подходах. Поэтому степень объективности данных изданий по сравнению с трудами предыдущего периода на порядок выше. В тоже время целесообразно учитывать и марксистко-ленинский подход при рассмотрении проблемы, поскольку он хорошо раскрывает социально-экономическую сторону вопроса.

Дипломное исследование основано на изучении широкого круга опубликованных источников: официальные документы (нормативно-правовые акты, ведомственные документы; материалы делопроизводства, справочно-информационные и справочно-статистические материалы); документы личного характера (мемуары, дневники, записки).

В первой группе наибольший интерес представляют официальные документы высших органов власти и управления Российской империи, нормативные акты Совета министров и др. Они собраны преимущественно в собрании официальных документов российской власти – «Российское законодательство в 10 томах», которое является самым важным законодательным источником, имеющим универсальный характер. В данном собрании, и, в частности, в томе 8: «Судебная реформа» дана общая характеристика судебной реформы [41]. Включены законы об изменении судебной системы России, уголовного процесса, отчасти уголовного права: Учреждение судебных постановлений, Устав уголовного судопроизводства, Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. На основании анализа ст. 945 главы 1 «О вступлении приговоров в законную силу» [41, с.343] Устава уголовного судопроизводства можно сделать вывод о том, что в обжаловании приговоров в вышестоящие инстанции наблюдается регресс и усложнение самой процедуры обжалования «снизу», когда «сверху» эта процедуры была упрощена максимально.

Известно, что закон – это акт высшего государственного органа власти, которым устанавливаются обязательные правила и нормы. В условиях же самодержавной России законом являлось все, что утверждалось верховной властью, то есть императором. Например, в «Характеристике «Программы» Лорис-Миликова по конституционному устройству Российской империи» [52] приведены конкретные мероприятия, планировавшиеся М.Т. Лорис-Меликовым по совершенствованию российской общественно-политической системы, а также системы государственного управления и переводу ее на буржуазную основу.

В «Хрестоматии по истории российской общественной мысли XIX – XX вв.» [5] приведено мнение В.П. Безобразова (российский академик, преподаватель политической экономии, финансового права, публицист XIX в.) по поводу общественного и государственного управления, о том, что «двоякие органы одного и того же организма - это различные формы одной и той же власти. Самоуправление, противостоящее бюрократическому управлению, в соединении с ним создает равновесие государственных органов» [5, с.369]. Ученый подчеркивает большое значение института земств для управления Россией.

В хрестоматии, подготовленной профессором В.Г. Тюкавкиным [50], опубликованы ценные документы по периоду контрреформ в России в 1880-90-х гг. Для изучения предпосылок проводимых контрреформ большое значение представляет «Изложение рассказа Лорис-Меликова о совете министров» [50].

Важное значение для по-возможности полного освещения проблем, рассматриваемых в дипломной работе имеет обращение к электронным ресурсам сети Интернет и, в частности, к сайту www.history.ru, где среди прочих документальных материалов, размещен текст газеты «Московские ведомости» [35], [36], [37], в которой М.Н. Катков – один из идеологов консерватизма в России, - о системе местного самоуправления пишет следующее: «зло происходит от того, что правительство слишком сильно устранило себя от самых властных функций... в городских, земских и судебных учреждениях» [36].

При написании дипломной работы было также использовано «Собрание передовых статей «Московских ведомостей» М.Н. Каткова [28]. Например, Катков положительно воспринял, принятые в 1887 г. новые правила приема студентов, согласно которым школа, которую они окончили, должна дать положительную характеристику их «образа мыслей и направления» [28, с.317].

В сочинении известного и влиятельного государственного деятеля конца XIX в. К.П. Победоносцева «Великая ложь нашего времени» [42] встречаются ценные сведения об идеологических основах политики самодержавия в период проведения контрреформ. Автор излагает суть проблем самодержавия, критикует предшествующую политику государства эпохи Александра II.

В письмах Победоносцева к Александру III [43], [44] содержится оценка ситуации в стране. Автор высказывает критическое заключение о реформах 1860-70-х гг. Здесь также предпринята попытка выявить суть всех проблем, связанных с политикой самодержавия, показано положение дворян в стране, а также влияние земской и городской реформ на внутриполитический строй государства.

Александра Викторовна Богданович, жена генерала Е.В. Богдановича, являлась хозяйкой модного салона эпохи заката Российской Империи. Она подготовила интересное собрание «Три самодержца. Дневники генеральши Богданович» [3]. В дневниках А.В. Богданович, — безусловно, интересных, — все три последних Самодержца, которых она знала, предстают не Помазанниками Божьими, а простыми людьми, в силу исторической случайности облеченными властью. Не бросая тень на самих Императоров, эти дневники наглядно и беспощадно передают картину распада монархического мироощущения и неизбежность трагического крушения Монархии.

Однако целый ряд вопросов необходимо подвергнуть определенной степени пересмотра и дополнительного анализа. Кроме того, пока отсутствует обобщающее исследование, посвященное контрреформам 1880-1890-х гг. в России. Не претендуя на полноту исследования проблемы, в дипломной работе на основе доступных источников и историографии предпринята попытка комплексного подхода к рассмотрению политики контрреформ в России в 1880-1890-е гг. Имеющиеся исследования и источники позволяют, на наш взгляд, достигнуть поставленной цели и решить вытекающие из нее задачи.

2. ИТОГИ ВНУТРЕННЕЙ ПОЛИТИКИ САМОДЕРЖАВИЯ К КОНЦУ 70-х – НАЧАЛУ 80-х гг. XIX в. ПРИХОД К ВЛАСТИ АЛЕКСАНДРА III И НАЧАЛО РЕВИЗИИ РЕФОРМ 1860-70-х гг.

Несмотря на реформы 60-70-х гг. XIX в. Россия оставалась абсолютной, сословной монархией, где правительство стремилось сохранить абсолютизм и сословный строй. Тем не менее, в связи с развитием капитализма дворянство утрачивало свое главенствующее положение в экономике. Из 395 млн. десятин земли европейской России (в том числе 280 млн. десятин пригодны для сельскохозяйственного использования) 39,1% принадлежали государству, церкви и городам, 35,1% составляли надельные крестьянские земли, 25,8% –частновладельческие земли. Из 101,7 млн. десятин частновладельческой земли 53,1 млн. принадлежали дворянам, 13,2 млн. находились в личном владении крестьян и 7,6 млн. – крестьянских обществ. 20,4 млн. десятин принадлежало различным группам городского населения. Сравнение приведенных данных переписи 1905 г. с данными предыдущей переписи 1877-78 гг. показывает, что дворянское землевладение сократилось на 20 млн. десятин и его удельный вес упал с 19,2 до 13,4% [55, с.84]. Крестьянское землевладение за эти годы, наоборот, выросло и, в общем, включая надельное и частновладельческое, составляло примерно 2/3 всех обрабатываемых земель.

К началу века крестьянские хозяйства занимали в сельскохозяйственном производстве доминирующее положение, однако именно мелкое крестьянское хозяйство наиболее остро переживало мировой аграрный кризис 80-х гг. XIX в., вызвавший падение цен на хлеб и сокращение его экспорта.

Из общей площади помещичьей и крестьянской земли 30% находилось в руках 1% землевладельцев. Большинство помещиков были потомственными дворянами. Доля поместного дворянства в составе привилегированного сословия Российской империи сократилась, но еще оставалась достаточно высокой – 30-40%. Вместе с тем крупное землевладение постепенно утрачивало свой дворянский характер. К началу века около 1/3 крупных землевладельцев составляли выходцы из купцов и крестьян [51, с.155]. Одновременно росло дворянское предпринимательство. Крупные землевладельцы вкладывали свои капиталы в промышленные предприятия, акционерные общества, банки и железные дороги. Значительно увеличилось число крупных предпринимателей. Если к началу 80-х гг. XIX в. крупная буржуазия насчитывала примерно 800 тыс. - 1 млн. человек, то к началу XX в. - уже 1,5 млн. [51, с.157]. Соответственно возросло влияние купечества и промышленников в биржевых комитетах, возникли влиятельные предпринимательские организации.

Дворянство, тем не менее, сохраняло свое привилегированное положение. Правительство состояло из дворян и высшей бюрократии, которая осуществляла власть абсолютизма в центре и на местах, формировала и проводила политику самодержавия, образовывала особую группу господствующего сословия. Она не оставалась неизменной. В XIX в. в процессе перехода от феодального к капиталистическому хозяйству сановные верхи приобщались к накоплению денежных богатств и, в отличие от поместного дворянства, проявляли заинтересованность в развитии товарно-денежных отношений. Они должны были не только считаться с экономическим ростом страны, но порой и сами выступали проводниками политики насаждения капитализма «сверху» [11, с.138].

Высокопоставленные чиновники с 70-х гг. активно участвовали в учредительстве частных железнодорожных компаний, акционерных обществ, сами нередко возглавляли их в качестве директоров, членов правлений, владельцев контрольных пакетов акций. В 80–90-х гг. наблюдались переходы ведущих чиновников в правления крупных банков, промышленных предприятий, которым они ранее покровительствовали и одновременно обратные переходы - из финансовой и промышленной сферы на высшие государственные посты.

Примером может служить И.А. Вышнеградский - значительная фигура как так и в ученом мире, и на правительственном аппарате. Он был видным ученым, основоположником теории автоматического регулирования, инженером-механиком Главного артиллерийского управления, профессором механики Петербургского технологического института, одним из создателей основ конструирования машин. Во второй половине 1870-х гг. он вошел в правление Юго-Восточной железной дороги и Петербургского общества водопроводов. С 1888 по 1892 гг. занимал пост министра финансов, и его деятельность на этом посту была успешной [17, с.127]. Активно помогал предпринимателям товарищ министра, а затем министр финансов, академик, ректор Киевского университета, известный экономист Н.Х. Бунге, сторонник самодержавия и в то же время проведения более кардинальных реформ в деревне. К выходцам из безземельного дворянства относился и один из наиболее крупных реформаторов конца XIX - начала XX вв., первый в истории России премьер-министр С.Ю. Витте, который пришел в правительство из управленческого аппарата юго-восточных железными дорог, где проявил себя как талантливый финансист [17, с.135]. Так, в составе высшей бюрократии, заинтересованной в предпринимательских делах, формировалась элита государственной власти. Она лучше понимала потребности общества, необходимость учитывать интересы буржуазии для расширения социальной опоры монархического строя и предлагала свои планы дальнейшего социально-экономического развития страны и модернизации государственного управления.

С самого начала реформы 60-70-х гг. оценивались не однозначно. Были две основные оценки. Одни считали, что реформы зашли слишком далеко, они угрожали основам монархии и их надо не только остановить, но и вернуть назад, на исходные позиции, восстановить «так, как было». Одним из главных лидеров этого движения в окружении Александра III и был К.П. Победоносцев [11, с.139].

Другая группа полагала и настаивала на том, что реформы не завершены, их необходимо продолжить и расширить, в первую очередь довести их до реформирования органов власти и государственного управления. Это направление современники связывали, прежде всего, с именем М.Т. Лорис-Меликова, последнего в царствование Александра II министра внутренних дел [17, с.136]. При этом надо иметь в виду, что правительства как объединенного, коллегиального органа в России не было, и положение министра, его роль определялась отношением к нему императора, близостью ко двору. Соратниками М.Т. Лорис-Меликова были участники осуществления реформ 60–70-х гг. XIX в. Д.А. Милютин, А.А. Абаза, М.Х. Рейтерн и др. Борьба названных тенденций продолжалась в течение всего рассматриваемого периода в обществе, при дворе, в высших правительственных кругах.

Открытое столкновение этих тенденций произошло сразу же после вступления на престол Александра III, и начало ему положило обсуждение проекта так называемой «конституции Лорис-Меликова».

В конце 70-х гг. ряд высших чиновников пришел к выводу, что «все наше государственное устройство требует коренной реформы снизу доверху». Таково было мнение Д.А. Милютина [54, с.238]. Сенатор П.А. Валуев в июле 1879 г. писал: «Чувствуется, что почва под ногами зыблется, зданию угрожает опасность, но обыватели как бы не замечают этого, и хозяева смутно чувствуют недоброе, но скрывают внутреннюю тревогу» [54, с.238]. О конституционных началах заговорил и Александр II, состоялось обсуждение записок П.А. Валуева и великого князя Константина Николаевича, в которых речь шла о возможности допустить к участию в управлении государством с законосовещательными функциями выборных представителей общества. Однако император на решительные меры не пошел.

Толчком к более активным решениям послужило очередное покушение на Александра II в феврале 1880 г., когда прогремел подготовленный С.И. Халтуриным взрыв в резиденции императора – Зимнем дворце [56, с.489]. Накануне М.Т. Лорис-Меликов, пока еще харьковский генерал-губернатор, докладывая царю о результатах своей деятельности, подчеркнул, что главное, к чему он стремился, - это «строгое карание и преследование зла не только совершенного, но и злоумышленного» и проведение мер, которые способствовали бы успокоению благонадежных элементов в обществе и, охраняя законные их интересы, восстановили бы в них ослабевшее доверие и власть [56, с.494]. На следующий день император объявил об образовании Верховной комиссии и назначил Лорис-Меликова ее начальником.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9